Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















Зовут её смерть , и ни понять её, ни полюбить

Бывают удивительные явления в жизни. И удивительные встречи.

Я решила в очередной раз уйти из дому. Было мне тогда пять лет. Мои родители уже привыкли, что со мной такое случается, и, переволновавшись, но отыскав в конце концов беглянку и вымыв ее запыленные руки-ноги, спрашивали голосами мягкими и безнадежными:

- Алена-гулена, почему ты заставляешь нас тревожиться? Мы ведь волнуемся за тебя: Пожалей нас! - добавляла заплаканная мама.

Я не умела ответить на этот разъединственный вопрос. Действительно, почему я их, таких родных и хороших, заставляю тревожиться?

Я просто чувствую, что пришло мгновение встать и пойти туда, где дорога убегает мимо финских домиков вдоль румынской границы, по-над Прутом, туда, ну, туда, где очень тихо. И только иногда речная волглая тишина нарушается душераздирающей музыкой. Чьи души она раздирает? Кого оплакивает?

Там, откуда музыка доносилась, было кладбище. И я ходила смотреть, как взрослые закапывают того, кто больше им не нужен. Покричат, закопают и уйдут. Тогда я подходила, присаживалась на свежий бугорок и думала всегда одно и тоже: «Эй, ты, там, в ящике, - тебе страшно? Может, хоть цветы скинуть, чтоб не так на тебя давило? А может, вообще тебя откопать? Выпустить из глубины?».

Попыталась однажды, но помешал солдат. Настоящий солдат, только без винтовки. Он подошел и спросил:

- Ты что, могилу откапываешь? Там кто-то твой?

Лицо у солдата было некрасивое, с длинным носом и маленькими глазками, затерянными в густых рыжих ресницах. Он из дремучих этих ресниц смотрел не мигая и ждал. Глаз с моих рук не сводил. А я растерялась и потому продолжала копать.

- Солдат, - сказала я, - понимаешь, я думаю, что в этой яме холодно и одиноко, и дышать скоро будет нечем.

- А зачем дышать? - удивился солдат. - Там ведь уже не дышат. Там вечный покой, и его охранять надо.

- А, значит, ты пришел охранять? А где ружье?

- Я пришел знакомую навестить, она тут неподалеку лежит, - странно ответил солдат.

- И тоже не дышит?

- Конечно, не дышит, она же умерла.

- А зачем ты тогда пришел? Может быть, тебе помочь из ямы ее забрать?

Вдруг солдат спрашивает:

- Тебе сколько лет?

- Пять, но скоро будет десять.

- А что такое умереть, ты знаешь?

- Да. Наказание такое - закапыванием. Никого еще не простили за умирание, никого отсюда назад не забрали. А ты ее заберешь?!

Солдат расплакался и ушел. А я поняла, что такое тревожиться. Я пошла следом за солдатом, чтоб его утешить.

Пришли мы к огромной яме. В яме было много травы.

- Сбросы шалфея, - объяснил солдат. - Жмых, понимаешь?

- Понимаю. А зачем его сюда сбрасывают? Чтобы закопать?

- Нет. Сюда недавно лошадь из нашей части упала. Ее под нож собирались пустить, из-за болезни. Но лошадь пропала. Заблудилась, наверное. И я нашел ее в этой яме. Приходил к ней, смотрел. Она сначала глаз не открывала. А потом вдруг голову подняла и посмотрела, как живой человек. Как будто попросила: «Не рассказывай никому, что я в яме шалфеевой лежу. Мне тут хорошо». Ну, я никому и не говорил. Хлеб приносить стал, сахар. Но она ничего не хотела. А в один прекрасный день смотрю - стоит лошадь на всех своих четырех ногах и морду на край ямы положила. В общем, помог я ей выбраться; доски настелил, ну, подпихивать стал, а она все правильно делала, понимала: И мы с ней пришли в часть. Она совсем здоровая оказалась. Никто не верил, что такое бывает.

Мы с солдатом больше не виделись. Но как-то раз я заболела - жар приключился, кашель. Мама налепила мне на спину и грудь горчичники и сказала:

- Спи; попечет немножко, и я сниму.

А я помнила про лошадь и шалфей. И поэтому вылезла через окно и пошла со своим жаром и горчичниками через кладбище, где люди лежат, смертью наказанные. Нашла за кладбищем яму, постояла у края: глубоко: Но лошади ведь там хорошо было. И я прыгнула. Представила, что я тоже лошадь. Стала шалфей жевать, поправлять себя. И уснула.

Проснулась - больше не дрожу. Тепло и спокойно мне. Будто и взаправду я та лошадь. Попробовала встать, чтобы голову на край ямы положить, но не достала. Опять зарылась в шалфей, и не знаю, как долго он меня лечил: Но когда родители меня нашли (а их тот солдат, лошади друг, привел, потому что на поиски подняли папин полк), когда отыскали меня, то оказалось, что никаких горчичников больше не надо. Я вся пропахла шалфеем - и ночная зазелененная рубашка, и руки и волосы. Меня папа нес на руках и вздыхал, а я была выздоровевшая, я чувствовала это, никакого кашля во мне не осталось.

С тех пор я люблю шалфей. И лошадей люблю, только побаиваюсь почему-то. Всегда мне видится не просто лошадь, а стоит вроде она в глубокой яме, из которой по-человечьи смотрит: не оставляйте меня одну, не наказывайте меня закапыванием и цветами!

А на кладбище я больше не хожу. Никто оттуда не вернулся на моей памяти, никто головы на край ямы не положил, как лошадь, никто.

Понимаете?
Категория: Рассказы Автор: Ольга Ильницкая нравится 0   Дата: 02:06:2014


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru