Малышка Биби
|
Малышка Биби была «женщиной – горизонт», «женщиной – дуплекс»: даже с соседнего района захаживали женихи, чтобы поглазеть на это чудo природы. Дома звали её Дюймовочкой – ласково, но и в насмешку, конечно. И только один косоглазый сапожник, старый её воздыхатель, злобствуя от безответной любови своей, задушевно обзывал Дэрмовочкой, и то лишь исключительно когда напивался, а напивался он довольно часто и тогда вдохновенно горланил под её окнами что-то вроде испанской серенады: « …раз – два – три фигуру покажи если не покажешь – бог тебя накажет ....мсхали хар ан атами ….» что означало недвусмысленно полувопросительное обращение: «груша» ты или «персик»? – а также и то, что его гложут сомнения, в виде какого экзотического и сочного плода присутствует она в его романтическом воображении, а потому и обзывался, пялясь на неё глазами как тормоз, ну и так далее... Она не обижалась, восседая подобно женщине–фрукту на специально для неё изготовленной кушетке, так как не помещалась ни на один обычный стул, ни тем более в кресло. И упаси боже, если это к тому же было кресло качалка (даже если из бамбука). Малышка Биби обожала все маленькое: маленькие игрушечные домики, маленькие слоники, куколки с напёрсточек и, конечно, маленькие колокольчики… Колокольчики приводили её в полный восторг, и когда они позвякивали, она плакала от умиления навзрыд и причитала тонюсеньким голосом. Биби была девушкой сентиментальной, и в личной жизни ей не везло отчасти по причине неприятия мелкорослых мужчин, которые как мухи на мёд слетались к её порогу, а может быть по причине её собственной глобальной лености. Заниматься домашним хозяйством Биби не любила, а правильнее сказать, ничегошеньки толком по дому делать не умела, так что трудно было даже представить, как она смогла бы на правах невестки по долгу новоиспеченного супружества вписаться в чужую семейную жизнь. Ещё малышка Биби любила поспать (особенно в зимние долгие вечера), а под подушкой у неё всегда были припасены ложка и вилка: «суженный–ряженный приди ко мне обедать» –молитвенно нашептывала она из года в год в терпеливом ожидании своего принца, который однако не торопился объявиться хотя бы даже во сне, несмотря на все предпринимаемые для этого меры по части ритуальных заклинаний, суть которых сводилась к отчаянному воплю одинокой неутолённой страсти. Со временем молитвы становились всё длиннее и напоминали скорее исповедь, поскольку к реальным воздыхателям она испытывала устойчивое чувство сродни если не брезгливости, то отмеченное полным неприятием или даже безразличием, а ей так хотелось поделиться с кем- нибудь своими самыми сокровенными секретами, которых набиралось за день предостаточно. Но воображение иногда способно сыграть с человеком довольно злую шутку, даже если это невинная девушка. И однажды он всё-таки приснился Биби: точнее даже не он, а его башмаки – чудесные огромные башмаки, которые он поставил около её кровати. Но Биби так торопилась его увидеть наяву, что проснулась, не успев разглядеть своего принца, и только его тень, которая смутно маячила в зеркале старого шкафа, волновала теперь её воображение. Малышка Биби была девушкой глубоко и искреннее верующей не только во всесилие Всевышнего, но и в приметы – приписывая их действие нечистому, от зловредности которого знала бессчетное количество всевозможных заговоров, но при этом она обожала всё таинственное и могла без конца слушать разные страшилки. Впрочем, с ней и наяву случались самые невероятные истории, хотя была она несомненно девушкой бесстрашной: могла мартовской ночью спуститься одна во двор, чтобы усмирить орущих блаженным матом дворовых кошек или даже прогнать заблудшую, злобно скалящуюся собаку, окатив её из окна ведром воды. Однако, при всём своём бесстрашии она боялась всего летающего и жужжащего, а также смыгающих по углам мышей и тараканов. Зато малышка Биби обладала могучей силой исцелять от всевозможных недугов и напастей. Правда, денег она ни с кого никогда за это не брала, потому что суеверно боялась потерять свой дар, и к тому же ей нравилось помогать людям «за так – не за деньги»: с кого «джадо» снимет, кому хорошего мужа или детей красивых подсластит, кому легко родить поможет, а то бывало и легко представиться, но порчу ни на кого не наводила – знала, что это грех, так что бывало от кого и отворачилась, не глядя. Одаривали её, конечно, по производимому эффекту и по мере семейных возможностей: бывало, и поросёнка и барашка блеющего во двор затаскивали, не говоря уже о курятине и разного рода местных деликатесах. Но (как говорится) у каждого свои недостатки, и малышка Биби панически боялась покойников – знала, что с покойников все взятки гладки, а потому с ними лучше не связываться. Она помнила, как «залетела» в психушку соседка Пэпо, неосторожно разговорившись со своим погибшим в автокатастрофе благоверным по телефону, да и не только об этом случае могла бы рассказать любознательному посетителю малышка Биби, но она не любила вспоминать о некоторых печальных обстоятельствах своей деятельности и терпеть не могла любопытных посетителей, потому что они были ей неинтересны. Так что вознося глаза к потолку и мысленно повторяя «Отче наш, Иже еси на небесех», Биби старалась не смотреть на усопших во время раздирающих душу заупокойных посиделок на панихидах, а при виде похоронного выноса тела могла запросто грохнуться в обморок, потеряв последние проблески сознания, хотя свято соблюдала все поминальные праздники. Бывало, конечно, разное (от всего не убережёшься), и Биби старалась не дотрагиваться до электричества в домах, завешенных трауром. Впрочем, соседи привыкли, что в присутствии малышки падали ложки, подскакивали стаканы, стукались крышки, а при звонке в дверь могли разом взорваться и разлететься по углам на реактивной скорости лампочки с люстры. Всё бы ничего, если бы малышке не втемяшилось ни с того ни с сего заняться похуданием. Биби всегда соблюдала все великие посты и к тому же истиво постилась два дня в неделю, но она стала изнурять себя самыми невероятными диетами, хотя ни диеты, ни вегетарианство никак сколько-нибудь заметнo не сказывались на её кондиции и только причиняли немыслимые страдания из-за непреходящего чувства голода, который она стоически переносила. Не помог даже безотказно действующий способ убойного очищения организма от излишних фекально-жировых запасов благодаря ежедневным приёмам активированного угля – по количеству прожитых лет – который поставляла для Биби сердобольная родственница аптекарша. Принимаемый в таком количестве «уголёк» несомненно фундаментально очищал организм от всех ненужных шлаков, но при этом действовал на кишечник наподобие наждачной бумаги. Эксперименты продолжались до той поры пока однажды во дворе в знойный июльский полдень на закате лета не нарисовалась фигура под стать самой малышке – двухметрового амбала – младшего из пяти братьев «ворюг в законе», живущих по соседству. Амбала звали Баш или Башико (сокращённо от прилипшего к нему прозвища «Баш-на-баш»), и он совсем недавно возвратился домой из несколько отдалённых мест своей отсидки за дела героические и рисковые, так что балагурить он умел как никто другой, за что его любили дети и баловали женщины. Баш с нескрываемым восторгом уставился на Биби, присвистнул пору раз, сплюнул – сверкнув своим золотым зубом, так что ослепил на мгновение малышку, зависшую на перилах балкона посреди экзотической оранжереи олеандров кактусов и пальм, – онемевшую и в не в силах оторвать взгляда от главного объекта внимания: прямо по курсу перед ней во дворе стояли те самые чудесные огромные башмаки, так что Биби вдруг почувствовала как её дыхание остановилось на полувздохе, а пульс забился с невероятной скоростью спринтера, рвущего ленточку на финише олимпийского забега. Но тут Баш загоготал как ненормальный и удалился невероятно довольный увиденным. Через день явление повторилось с той только разницей, что Баш больше не плевался, но зато – дотянувшись до балкона – забросил к ногам малышки странный свёрток, после чего опять удалился, присвистывая... О! это был допотопно вырезанный из дерева маленький танк, перевязанный ленточкой, на которой красовался огромный перстень с драгоценным камнем для избранницы руки и сердца. Свадьба была назначена незамедлительно после недолгих переговоров с родственниками и пришлась на конец октября. Гулять предстояло всем «убаном»: охваченные свадебной эйфорией, гудели не только соседние дворы и улицы – гостей понаехало видимо невидимо даже из других городов, так что возникли проблемы с парковкой на подъезде к кварталу, что было в общем не удивительно, потому что кто не был наслышан о всесильной целительнице с Майдана, тот знавал Башико, а кто не был знаком с пятью братьями, тот спешил поздравить малышку Биби. Под веселящие звуки зурны доли и аккордеона Биби блаженно утопала в воздушном облаке белого шифона и кружев – возвышаясь рядом с своим ненаглядным женихом во главе застолья, которое ломилось от всевозможных деликатесов. И чего только здесь не было: и нашпигованные орехами индюшки, и заливные поросята, и красная рыба, и икра, и шашлыки, конечно, и всевозможные источающие умопомрачительные запахи приправы, не говоря об огромных вазах с фруктами и не менее огромных тортах со взбитыми сливками и бизе, украшенных шоколадными фигурками новобрачных и, конечно же, фирменные армянские коньяки, и горящая не хуже чистого спирта «чача», и кахетинское вино – которое заливалось прямо из бочонков и курджинов в изящные прохладные кувшины, а оттуда в серебряные витые рога, так что гости еле поспевали за нескончаемыми тостами, уносящими душу высоко к небесам «Мравалжамиер». И всё бы хорошо и жить им в мире и согласии и плодить маленьких «бибинят» и «башнабашек», но только Биби не устояла: после изрядно осточертевших ей полуголодных диет её рука сама потянулась за сочной дымящейся хинкалей – одной, потом другой, – так что малышка не могла уже остановиться... Не вдруг протрезвевшие гости рыдали навзрыд долго и светло – провожая в последний путь малышку Биби, душа которой отлетела в мир иной, надорвавшись от избытка переполнявших её чувств. А Баш исчез куда-то, не дождавшись окончания похорон, так что больше никто никогда на Майдане его не видел. ...Был день праздника Хеллоуин и, говорят, некоторые умирают в этот день при вручении определённых даров, как способ не гневить высшие силы излишним благополучием, или как вид наказания в случае прегрешения, – опять же для восстановления равновесия от потусторонних сил (при этом даром среди прочего считается дарование имени человеку или изменение его социального статуса как, например, женитьба или вступление на царство). Да распахнём же сердца наши навстречу всем пострадавшим и умершим, и да будут воскресше они нас ради для жизни вечной. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Виктория Колобова | нравится 0 Дата: 24:06:2014 |