Из памяти не вычеркнуть
|
Рассказы Из памяти не вычеркнуть В детство плацкартный билет…. Четвертое отделение совхоза, затерянное в Сальских степях, насчитывало около десятка строений. Дом, в котором мы жили, имел четыре подъезда, по четыре квартиры-комнатушки. Ютилось в нем масса людей, и потому его прозвали «ВОКЗАЛ». Теснота не была яблоком раздора, как ни странно, жили дружно, женщины усаживались на завалинки и вечера напролет пели песни и тут же сочиненные «страдания». Плясали под гармошку так же, как танцуют ныне любой другой танец. Иногда смотрю наивные фильмы о тех временах и думаю, что если отбросить идеологические посылы, все так и было. Время послевоенное, в семье зачастую нечего есть. Мать соберет сухари, которые копили про запас, приготовит «затирку». (Затирка — это желто зеленная студенистая масса кисло-сладкого вкуса) разделит на четырех пацанов, а самой не достается…. Но что это я о грустном? Лето — золотое время мальчишек. Отцы и матери с утра до позднего вечера на работе. Мы росли как бурьян у дороги, а скорее у пруда. Ловили рыбу, раков, здесь же на берегу готовили их у костра. Учились плавать и преуспели в этом. Каждый из нас мог бы соревноваться с лягушками. У пруда собирались все, купались, загорали, чаще всего играли в «Латку». Мы подныривали к девичьим прелестям, чтобы прикоснуться к особо охраняемым ими местам. Возмущению не было предела, но девушки не уходили, хотя наверняка знали, что все повторится еще не один раз. Что их удерживало? Видимо таковы правила жизни и игры. Зимой надевали валенки, привязывали к ним коньки…. Тем временем жизнь не давала расслабиться. За опоздание на работу человека судили как уголовника. Налоги были жуткие. Основная еда — обрат молока и хлеб. Спасал пруд и рыба из него…. Представьте, что семья должна сдать в государство 14 килограмм сливочного масла, причем совершено неважно: содержишь ли ты корову или нет и сколько душ в семье. Чтобы не платить дань по фруктам, жители вырубали во дворах фруктовые деревья и убирали заборы палисадов. Но фрукты детям нужны. Выход был очевиден. Да! Мы воровали виноград, яблоки, вишни в совхозных садах. Кто осудит, если мечта голодного мальчишки обнести чей-то сад? Однажды попались! Сторож, нестарый мужик направил на нас ружье и вел, как военнопленных довольно долго, но потом, видимо, насытившись властью, отпустил. О пролитых нами слезах узнали наши старшие братья и отцы. Думаю, что Федя, так звали конвоира, пролил слез больше нас. Как не смотри на него, в фас или в профиль, рожа была долго синей. Помнится и забавный случай. Виноград сторожил старенький дед, но уж очень бдительный. Не успеем пробраться в виноградник, а его длинная палка уже рядом. Бежали, теряли парусиновые чювяки (так называлась обувь, изготовленная местным умельцем), а потом долго выковыривали занозы от «каунчиков» (растущая в большом количестве колючка, которую, как не бросай, она ляжет жалом вверх). Пришлось искать другие пути. Нашли! Есть растение — «перекати поле», которое с помощью ветра кочует по степи. Это большой колючий шар, размером около метра в диаметре. Отыскали мы такие шары и, прячась за ними, покатили к винограднику. Хитрость опять не удалась. Катить то катили, а ветер дул другую сторону, дед очень удивился…. Но мы не были бы мальчишками, если бы деда не победили, стали делиться на две группы и демонстративно делать набеги, дедушка быстро устал гоняться за нами, и более того, ушел с такой беспокойной работы. Еще один хитро сделанный сторож был славен тем, что выбирал самые лучшие яблоки, затем прятал их в копну сена, с последующей доставкой домой. Одноглазый бинокль (половина бинокля) помог разработать план, по которому одна ватага шумит в саду, другая чистит копну от яблочек. Не все сторожа ходили у нас во врагах, с ними не «воевали». Принесем дедушке воды из колодца и долго слушаем рассказы: о прошлой жизни, о войне. Странно было узнать, что Первоконную армию создал не Буденный, а Думенко. Не верили мы, что красный маршал был заместителем Думенко, предал его и славу присвоил. Когда уходили, сторож давал яблок и говорил: —Приходьте, хлопци, та воруйте яблочки, а то пропадут под деревьями, то хоть вам польза будет…. Тильке ветки не ломайте, и як я буду пидходыть, убегайте. Та не забудьте водицу мне приносить. Бахча! В общем, не очень приятное место, если учесть, что хотелось быть на пруду, но надо в жару полоть рядки растущих растений. Но есть в этом и вторая приятная сторона — это сбор урожая. Представьте, что каждый волен выбрать любой арбуз или дыню и тут же, на бахче, съесть его или выбросить, если он окажется несладким. Жизнь полосатая штука. Арбузы есть хорошо, но собирать и носить, с переполненным животом, сами понимаете, не сахар. А еще огромную кучу арбузов надо разделить и перетащить домой…. А пруд-то ждет…. И сазаны там ловятся огромные…. Школа Школа! После четырех классов, покидая начальную школу, уезжали из дома, чтобы до лета жить в интернате. Плохо, жрать нечего, но опять же весело. Валера Брыкунов, подвижный и шаловливый мальчишка, сидел на первой парте. Урок биологии вел старый учитель Погибко Василий Трифонович, звали его коротко, В.Т. Он иногда заменял преподавателей, которые по каким-то причинам не могли вести занятия. Пока В.Т. рассказывал о строении пестика и тычинки, Валера взгромоздил его очки на себя. Учитель сокрушенно хлопает себя по карманам, обследует свой лоб, но найти очки не может. Смешки в классе превращаются в смех…. Нет, не забыл В.Т. проделку Валеры. Месть состоялась на уроке физики. —Кто мне скажет, бензин горит? — вопрошает В.Т. Все понимают, что бензин горит, но чувствуют, что в вопросе подвох, молчат. Валера не может утерпеть, тянет руку! —Отвечай, Брыкунов. —Горит, Василий Трифонович! — счастливо улыбаясь, выпаливает Валера. —Садись, Брыкунов! Двойка! Класс притих, понять ничего не может, а Брыкунов бросается в «бутылку»: —Бензин горит! —Я сказал, не горит! Неси дневник, я тебе двойку напишу! —Если бы бензин не горел, машины бы не ездили, — упирается ученик. —О, мерзавец, ты еще споришь! Сидишь, штаны протираешь, воздух портишь и споришь? Неси дневник, я тебе за всю неделю по физике двойки напишу, — взъярился В.Т. Четыре двойки гордо стали красоваться в дневнике, в тех местах, где значилась ФИЗИКА. Все ждали объяснения, и оно последовало: —Не бензин горит, а горят его пары, — глубокомысленно изрек В.Т. Во избежание неприятностей, никто спорить не стал о том, что пары бензина — это тоже бензин, но в другом состоянии…. Урок русского языка. По счету он шестой. В интернатской столовой завтрак скудный, и потому есть хочется всем. Павлик Гриненко отличался тем, что был нежадным человеком. Его мать работала в продмаге, часто и густо присылала сыну колбасу. У Пашки не хватило сил дождаться окончания урока, он развернул пакет. Запах колбасы завладел устремлениями учеников. Им не было дела к тому, что в это время писал на доске учитель. Паша раздавал колбасу. Так уж случилось, что Миша Павлов провинился и отбывал свой срок в углу рядом с доской. Запах достиг и его. Он соорудил из своих ладошек нечто похожее на ловушку. Паша вошел в сложное положение товарища, бросил ему кусок, но промахнулся и попал в голову, пишущего на классной доске, учителя. Класс ускорено покидали сначала Миша, потом Паша, и в стремительном полете за ними погналась такая желанная для всех колбаса…. Девочки! Первая любовь, записки, вздохи разочарования…. Валя, Майя, где Вы? Недавно был вечер встречи нашего класса, вернее, тех, кто жив, и кого удалось отыскать…. Разными дорогами мы прошли по жизни, но, как оказалось, никто ничего не забыл. Седовласые люди опять задорно смеялись, вспоминая забавные истории тех дорогих и безвозвратно ушедших лет. Встреча подсказала нам, что те времена от нас никуда и никогда не уйдут, они жили и будут жить в наших сердцах. Мы нашли тропинку к детству, она пролегла через нашу память, через наши сердца. Проходя по этой тропинке, мы еще раз проживаем те счастливые минуты, а когда приходится возвращаться в реальный мир, мы грустим. ДЕТСТВО! ДЕТСТВО! Куда ты подевалось? Как найти то место? Куда же ты умчалось? Я побежал бы за тобою! Но исчез твой сладкий след. Шел бы трудною тропою, Но таких тропинок нет! Все ты унесло с собою: Грезы детства и мечты, Заставляешь грустить порою, Но хоть плачь, не вернешься ты. Никогда уж не вернется, Детская первая любовь, Но пока сердце бьется, Для неё есть место в нем! ДЕТСТВО! ДЕТСТВО! Куда ты подевалось? Как найти то место? Куда ты вдруг умчалось? Я из 5-го «Б» Отношение к немецкому языку в те годы, когда страна еще не залечила ран, нанесенных войной, было не на высоком уровне. В сознании людей еще превалировало отторжение всего западного, еще не пришло понимание того, что, сколько бы по миру не прошло страшных войн, мирное сосуществование народов неизбежно. Мир предполагает общение людей. Нам школьникам 5-го «Б» класса, казалось, изучение чужеродного языка абсолютно не нужно, да и трудности этого процесса были немалые. Учителем немецкого языка в нашей школе был Рунов Василий Кузьмич. В годы войны он служил военным переводчиком, имел ранение, от чего правая рука полностью не разгибалась. Человеком он был чрезвычайно подвижным, нетерпеливым, но справедливым. Он ставил много двоек, но эти двойки имели больше воспитательный характер, чем оценивали знание предмета. Уроки у Василия Кузьмича проходили в молниеносной форме. Начинались они с проверки знаний по переводу слов. Он называл слово на русском языке и, не, дав сосредоточиться, выбрасывал вперед раненую руку и указательный палец направлял на ученика, который должен перевести слово на немецкий язык. —Du! (Tы) Выбранный ученик вскакивал на ноги, чтобы ответить, но указательный палец учителя уже показывал на соседа по парте. —Du. —Du, — мчалось по рядам. Вскоре весь класс стоял на ногах. —Несите дневники, всем двойки. Если учесть, что за каждую двойку надо было ответствовать перед родителями, а если двоек много, испытания могли постичь и мягкое место. Учитывая дальнейшие тягости и лишения, класс бойкотировал решение учителя. —Несите, несите, что медлите! — подгонял Василий Кузьмич, но никто не решался сдвинуться с места первый. —Хорошо! Я буду вызывать вас по журналу. —Василий Кузьмич, — ожил класс, — мы знаем, но не успеваем отвечать. —Вы не должны спать на уроке, так все на свете проспите. Скорость мышления еще вызволит вас не из одной жизненной лужи. Экзекуция на этом заканчивалась. —Садитесь. Сейчас каждый из вас подойдет к доске со своим словарем, (словари под диктовку учителя мы писали сами) я их проверю и определю меру знаний. К такому процессу мы быстро привыкли и перестали думать над ответом, встал, помолчал, а учитель и его DU уже далеко. Все шло хорошо, пока DU вдруг стало останавливаться и превращалось в полновесную двойку… Однажды Василий Кузьмич пришел удрученным, его было невозможно узнать. Он не выстреливал свои знаменитые DU, DU, долго молчал, затем бросил на ходу: —Все свободны, урока не будет и ушел. Класс в изумлении остался на местах, потом кто-то сказал: —Кузьмич, наверное, заболел. Обычно, в таких ситуациях учеников обуревает радость избавления от занятий, но в этот раз все или почти все остались на своих местах и только по истечении нескольких минут стали покидать класс. Этот эпизод из жизни 5-го «Б» класса стал забываться. Кузьмич стал вести уроки по-другому, хотя его знаменитое «Du» звучало также молниеносно, но двойки перестали селиться в дневниках учеников. Причину такой метаморфозы узнали несколько позже. Дело оказалось в том, что в школе классы формировались по следующему принципу. Ученики, проживающие на центральной усадьбе, определялись в классы «А», а дети, проживающие на отделениях совхоза и близлежащих поселков, жили в интернате и заполняли классы «Б» Жизнь в интернате того времени была не сахар. Интернатские дети хорошо знали слово «СУМКА». Родители, в начале недели, наполняли сумку едой, которой малыш в 12 лет должен питаться неделю. Холодильников тогда не было, потому сумка быстро опорожнялась и если не будет оказии из дома, то пару дней приходилось жить впроголодь. К концу учебного года, стали кормить в совхозной столовой. Чтобы еда была полновесной и качественной там дежурили учителя. Пришла очередь Рунова Василия Кузьмича. Кода он увидел, чем питаются дети, то едва не избил заведующего столовой. —Чем Вы кормите наших учеников? — внешне спокойно спросил Кузьмич. —А тем, что выделяет совхоз, — невозмутимо ответил раздобревший на казенных харчах заведующий и уже привыкший к такому роду вопросам. —Тогда почему макарон в тарелке мало и они даже не сдобрены подливой? — голос учителя стал уже почти кричащим. В конце концов, разговор перешел в перепалку…. Утром следующего дня, Кузьмич не стал проводить урок в нашем классе, пошел к директору школы. По каким каналам его разговор стал известен всем, я не знаю, потому передаю только его суть. Кузьмич кричал, что ему пришлось побывать в немецком детском концлагере, где он видел, как жили там дети. Наш интернат, конечно не концлагерь, но их кормят так, что я не имею права требовать от них знаний, ученики голодны и не могут думать о занятиях…. Случилась невероятное, нам стали давать, на каждый обед, мясо, рыбу и даже колбасу…. Некоторых учителей я плохо помню и даже не помню совсем. Спросите у любого бывшего ученика (того времени) Маныческой школы №82, кто такой Василий Кузьмич? Ответ будет примерно таким: «Светлая память отличному учителю, ГРАЖДАНИНУ и ПРЕКРАСНОМУ ЧЕЛОВЕКУ!» |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Александр Золотов | нравится 0 Дата: 06:12:2018 |