Полковник
|
Полковник Митрошкин, для которого честь русского офицера превыше всего, на редкость честен, поэтому среди дружков закадычных слывет рубахой-парнем, а среди подчиненных – крутым отцом-командиром. Я, говорит он, - не дипломат и, говорит, всяким там подтанцовкам либо расшаркиваниям не обучен; я, говорит, - обычный русский вояка, пропитанный огнем и порохом, и потому, добавляет, рублю матку-правду в глаза. В самом деле, Митрошкин блюдёт офицерскую честь как ничто другое, блюдёт даже в мелочах, блюдёт до того, что корпусной генерал обычно при встрече похохатывает и снисходительно похлопывает по широченной спине. Быть тебе, говорит, генералом, если, добавляет, опять же похохатывая, меня переживешь. - Как, переживешь? – спрашивает ласково полковника. Тот вытягивается в струнку, так вытягивается, что даже начавшее расти брюшко куда-то пропадает, а лысина на затылке запотевает. - Никак нет! – гаркает Митрошкин и добавляет. – Ваша жизнь, товарищ генерал, вечна и для российской армии бесценна. Командир корпуса тычет жирным кулаком в то место, где только что у командира бригады был животик, и ласково говорит: - Так держать! Ну, он так и держит уже несколько лет подчиненное ему воинство. Воспитывает во всяком исполнительность. Крут, конечно, иногда, но в российской армии без требовательности – никуда. Вот и сегодня… Вышел по утру на крыльцо штаба бригады, потянулся до хруста в мощных суставах, оглянулся и что видит? А непорядок видит. И по гарнизону несется его оглушающий рык: - Где эта рыжая харя?! Сюда его! И не надо лишних слов: все знают, о ком речь. Через минуту перед ним столбом вырастает «начхоз», то есть заместитель по хозяйственной части. Объяснений для него не требуется: знает загодя, что будет жарко. Полковник долго и пристально смотрит на трепещущего майора, до того долго, что у виновника члены начинают затекать. Невмоготу уже, но крепится и молчит, потому как не хочет раздражать командира – себе дороже. Наконец, полковник цедит сквозь плотно сжатые зубы: - Почему, моченая рожа, приказание не исполнил, а? - пугающе ласков Митрошкин. Лучше бы, по мнению, «начхоза», - сразу и в рожу. Куда было б определеннее, а то стой тут дурак дураком и соображай (этим, кстати говоря, заниматься для майора смерти подобно), ищи причину командирского гнева. Полковник широким жестом обводит газоны, что справа и слева от штабного крыльца. – Ты почему, подлая морда, до сих пор не покрасил? Сегодня – пятница, а в понедельник – из округа прибудет инспекторская проверка. Чуешь? - Так точно, товарищ полковник! Отлично чую! - Не я ли тебе говорил, что прибывающий генерал терпеть не может несвежих газонов? - Так точно, говорили! - Ну и?.. - Я, товарищ полковник… - Хочешь подставить своего благодетеля? – он говорит совсем уже тихо, чем приводит в полное отчаяние «начхоза». – А знаешь, на что ты годен без меня? Выведешь из себя, а тогда… Метлу в руки и айда подметать дорожки. Майор пробует объяснить в очередной раз: - Я, товарищ полковник, хотел как лучше… - И, - полковник переходит на шепот, - что дальше? - В хозчасти, товарищ полковник, не оказалось приличной краски. Сегодня доставил с главной базы. Отличная краска, товарищ полковник, можно сказать, высший сорт, эмаль импортная. Нежно-зеленого цвета – то, что надо. И к тому же, товарищ полковник, пришел к выводу, что прежде чем красить , надобно пройтись газонокосилкой. - Это еще зачем? - Краска ровнее ляжет, товарищ полковник. Митрошкин обожает инициативных подчиненных, поэтому морщины на лице разглаживаются. - Хорошо, - говорит он и напоминает. – Чтоб завтра же исполнить. - Слушаюсь! Полковник, потянувшись еще раз и широко зевнув, поворачивается к подчиненному спиной, но, вспомнив что-то, возвращается в исходное положение. - Краска-то, говоришь, импортная? - Так точно, товарищ полковник! Отличная краска! - Ага… Ну, да… Хорошо… Супружница на днях высказалась… В том смысле, что на даче забор требуется подновить… Так ты, голубчик… - Понял, товарищ полковник! Будет сделано, товарищ полковник! Сейчас же откомандирую в распоряжение вашей супруги двух солдатиков, и ваш заборчик заблестит. Митрошкину нравится понимание задач и услужливость майора. - Только, - предостерегающе грозит-таки своим толстым пальцем, - не в ущерб качеству газонов. - Никакого ущерба не будет. Краски на всё хватит. - Ну и ладно… Иди, майор, исполняй. Митрошкин поворачивается и скрывается в штабе. Полковник понимает, что, несмотря на услужливость, подчиненные могут и подкузьмить ведь. Пару деньков назад командир бригады заглянул на склад, чтобы лично убедиться, насколько хороши продукты для солдатской кухни и вдоволь ли их. Сделав для порядка пару замечаний старшему сержанту-сверхсрочнику, хотел было убыть, но начальник склада вдруг остановил. - Товарищ полковник, - зная чрезвычайную щепетильность командира, осторожно начал старший сержант Курочкин, – только что привез ягненочка… Лично для вас… Мясо нежное-нежное, так что рагу получится… Во рту растает… Сейчас заберете или?.. Складские стены заходили волнами от грозного рыка командира. - Провоцируешь, Курочкин?! Чтобы я!.. Чтобы российский офицер об это руки пачкал?! В своем ли уме, подлец? Старшего сержанта бросило в дрожь, а на лбу выступила испарина. - Виноват, товарищ полковник! Я не так выразился… Извините… Сейчас же… Лично отвезу тушку ягненочка вашей супруге. Митрошкин довольно хмыкнул и покинул подконтрольный ему объект. Должность у старшего офицера уж больно хлопотная: особо не расслабишься. Подчиненные ему офицеры вечно стараются зазвать к себе в гости комбрига. Комбриг не кобенится, но долго в гостях не засиживается: пригубит рюмочку коньячка и спешит восвояси. Зная, понимая и принимая такое трепетное отношение своего командира к офицерской чести, принимающая сторона заранее комплектует скромный пакетик, содержащий в себе пару бутылок армянского коньячка, свежей осетринки или балычка, икорки, шоколада и прочего. Комбриг, уезжая из гостей, даже не подозревает, что за его спиной, на заднем сидении джипа трясется «боекомплект», ну, то есть тот самый пакетик. Мелочь, а, я почему-то уверен, приятна Митрошкину. Столь ненавязчивый «презент» сослуживца дорогого стоит. Митрошкин – кремень, а и он подвержен отдельным слабостям. По женской части, например. Но и тут не теряет офицерской чести. К любовнице в мундире? Ни-ни! Только в цивильном. Конечно, для Нюрки-любовницы он предпочтительнее, так сказать, при параде, однако, извините… Не два же горошка на ложку! Стало быть, мундир Митрошкина по-ангельски чист и свеж: ни пятнышка, ни соринки, ни пылинки. Оставив в стороне ложную скромность, скажу: Митрошкин – настоящий полковник, типичный представитель российского воинства, краса и гордость армии, ее ум, честь и совесть. С таким-то защитником Отечества не стыдно, более того, престижно прошвырнуться даже по Елисейским полям. ЕКАТЕРИНБУРГ, сентябрь 2011. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Геннадий Мурзин | нравится 0 Дата: 10:10:2011 |