Карета скорой помощи тащилась в непролазной пробке, не высовываясь на встречку. Рация молчала, вызовов не было. В салоне газели было душно, и Макс, опустив стекло, спокойно курил в окошко. Рядом сидел фельдшер Сашок, уже к полудню выжатый, как лимон. Водитель, в отличие от Макса, курил нервно и без конца покрывал кого-то матом. Тихо играл шансон. Вдруг, где-то позади, послышался визг тормозов, а затем глухой удар. Макс, рефлекторно высунувшись наполовину из окна, увидел ярко-оранжевый детский комбинезон, лежавший на встречной полосе перед черной иномаркой. У Макса пронеслась мысль, что пришёл конец его врачебной деятельности, так как укладка линейной бригады не была рассчитана на оказание помощи детям в такой ситуации. Макс видел, как рыдает мать, как негодует окружающая толпа, как телевизионщики снимают горячий сюжет для вечернего выпуска. Тем не менее, на руках у Макса и Сашка уже были перчатки. Макс, не вынимая сигарету изо рта, двигался туда, где уже мигом скопились зеваки. Следом поспевал Сашок с оранжевым чемоданом и черной сумкой для сердечно-лёгочной реанимации. Где-то на середине пути Макс увидел как водитель иномарки попинывает неподвижный комбинезон ногой. Максу это показалось, по меньшей мере, странным. Подойдя ближе, стало понятно, что в комбинезон был одет не маленький ребёнок, а собака. Внутри у Макса отлегло, но он продолжал курить. Сашок медленно поплёлся обратно. Собака ещё дышала. Рация запрашивала бригаду на вызов. Максу стало жаль, что они не оказывают помощь животным, которые, порой, оказываются лучше людей. Сашок принимал вызов. Макс закуривал вторую. На проезжей части маленькая душа покидала ещё тёплое тело.
|
