Август. Небо звездное. И если поднять голову можно задохнуться, упасть.
- Да, - просто говоришь ты, щелкая в ладонях пластиковым стаканчиком. На донышке капля вина.
Сыро. И сад, как ночная река светится – неизвестно, где берег другой.
Пустыми рукавами моего свитера она обнимает свою шею. И вдруг произносит:
- Поцелуй меня.
Выходит неловко, несуразно, наивно. Как в первый раз. А он и есть первый. Каждый раз с ней.
У черных, будто увеличенных темнотой елей, светит желтым окно. Спит ее сын.
В хрущевском доме далеко-далеко, где от телевизора синее марево, спит, наверное, и моя дочь.
Мы стоим, обнявшись. Мы знакомы три дня. Или так кажется мне? Впереди будет много хлопаний дверями, бросаний телефонных трубок, поцелуев на ветру. Будет, будет, будет.
Под утро в натопленном доме она засыпает. Я осторожно вытаскиваю руку из-под ее головы. И долго смотрю, как на шее, бьется тонкая бледная жилка: будет - не будет, будет - не будет.
Потом на волглом от тумана крыльце прикуриваю от сигареты сигарету.
Крик электрички по мокрой траве близок и отчетлив.
С ветки, щелкнув, падает... и катится, катится первое сладкое яблоко. |