Тезка
|
Весна выдалась теплой и ранней. Набухшие тяжелые почки жилистых парковых берез вот-вот должны были разродиться липкими и пахучими листочками. Высокие тополя, росшие вдоль улицы Мира, уже испускали аромат, наряжая свои голые стволы в нарядные и пышные ярко-зеленые платья. «Сашка-сорванец», - обычно кричала ему мать, когда он, оторвавшись от ее руки, убегал вперед по аллее, разгоняя кучковавшихся у съедобных крошек сизых голубей. Иногда она останавливалась поговорить с попавшими навстречу знакомыми, и Сашка слышал, как взрослые тоже радуются весне. Хотя он был еще мал и особенно не запоминал, но ему казалось, что и предыдущая весна была такой же, удивлялся, - «Чего это они радуются?» Обычно по дороге в детсад попадалось много дядей в военной форме. Сашка спрашивал про них. Мамка говорила, что еще совсем недавно, когда он не родился, была очень кровопролитная война, вот дяди до сих пор и возвращаются домой после службы. Мальчуган не знал отчего, но ему очень нравились эти дяди и он каждого провожал с оглядкой, а некоторые улыбались и приветствовали его, поднимая руку к фуражке, чему Сашка несказанно радовался и повторял движения военных. Так они ежедневно добирались до садика, и мать, оставив его там, уходила до вечера на работу, при этом наказывая сыну, чтобы он вел себя как хороший мальчик. Детский сад находился во дворе больших домов, построенных еще до войны, и свежий аромат ранней весны и запах от окружающих деревьев наполнял всю его территорию. Сашка заметил, что по его дорожкам с метлой или шлангами для воды часто ходит хромой и усатый дядя в уже поистертой военной форме. Сначала он играл с ребятами и особенно не обращал внимания на дядю, но один раз, утром, тот сказал ему, - «Как дела, солдат?» и при этом улыбнулся во все свои большие усы. Сашка засмеялся, поднял руку к своему кепарику и громко и четко отрапортовал, - «Все хорошо, товарищ командир». После этого случая, приходя в сад, Сашка искал глазами своего кумира. По объяснению мамы он теперь знал, что дядя тоже воевал, вот форма и осталась, а хромает потому, что возможно был ранен. По просьбе сына мама несколько раз разговаривала с новым знакомым. Он представился Александром Ивановичем. Объяснил, что в детсад устроился дворником потому, что очень любит детей, да и рука и нога у него здорово подбиты осколками от снарядов, поэтому на завод его не возьмут. Узнав поближе, мама лестно говорила о нем сыну, - «Видишь, какой боевой дядя». Своего дома у Александра Ивановича не было, и ему выделили маленькую комнатку в здании детского сада, где он жил и столярничал, помогал по хозяйственной части. Сашка иногда сбегал от своей группы в комнатку к дяде, а тот, посадив его на колено, рассказывал интересные и захватывающие истории о войне. Парнишка слушал, открыв рот, пока его не находила воспитательница. Однажды, когда мама пришла за Сашкой, чтобы забрать его домой, тот вышел к ней, неся в руках большой грузовик. - Дядя Саша подарил! Мама всплеснула руками, - Сашка, это ведь дорого, оставь в саду. - Нет, нет, это тезке. - Подошел Александр Иванович и погладил Сашку по голове. Но все же, мама уговорила сына оставить игрушку в группе, чтобы он мог играть ею целый день вместе с другими детьми. Вологда готовилась праздновать годовщину Великой Победы в войне с фашистами. Мать напекла блинов, и они пошли любоваться красотами расцветающего города. Побродив по украшенным флагами и цветами улицам и изрядно устав, они, по Сашкиной просьбе, зашли в детсад, и мать пригласила Александра Ивановича на блины. Сашка очень обрадовался этому событию. Он быстро забрался к дяде на колени и рассматривал и ощупывал невинные так близко боевые ордена и медали, которые Александр Иванович надел по случаю праздника. *** Через год Сашка пошел в школу. В детском саду ему подарили красивую книжку с картинками, мама купила карандаши, а дядя вручил настоящую кожаную командирскую сумку, а к ее кармашку он пристегнул красную звездочку. Сашка очень гордился этой сумкой, носил ее через плечо на ремешке и не расставался с ней до шестого класса, пока она совсем не истерлась. Учиться Сашка любил, был любознателен, хорошо давались ему и точные науки. Он помнил слова Александра Ивановича, что хорошего артиллериста из солдата не получится, если он плохо знает математику. А Сашка непременно хотел стать артиллеристом. Прошли годы. Опять наступила звонкая, молодая и памятная весна. Сашка с отличием закончил школу. Еще накануне он хотел попросить, чтобы мать напекла пирогов и собирался пригласить Александра Ивановича, который последнее время часто болел, перенес несколько операций. Врачи говорили, что удаляли старые осколки, которые и не дают ветерану покоя. Сашка с матерью постоянно навещали старого знакомого в больнице, успокаивали, а он крепился, хотя сильно сдал, поседел и уже не выглядел таким энергичным, как раньше. Еще маленьким Сашка приставал к маме с вопросом об отце. Мать обычно глубоко вздыхала, вытирала слезы и говорила, - «Эх, Сашка, Сашка, кабы знать». Когда он уже все понимал, мать показала документы, письма от отца и одну из сохранившихся фотографий, где родной папка вместе с другими командирами был сфотографирован на фоне пушки. Увидев фотографию, Сашка воскликнул, - «Мам! Мам! Смотри, а наш папка очень похож на дядю Сашу». Мать улыбнулась, погладила сынишку по голове. - Да что ты, - Она взяла фотографию и стала всматриваться в потускневшие лица, изображенные на фото, – Похож-то похож, только наш папка был высоким и широкоплечим, видишь, - Она обняла сынишку и прижала к своей груди, - Видишь, он и на снимке-то повыше остальных будет. Сашка тоже вымахал с отца, был строен, смугл и черноволос. - Весь в отца, - говорила мать, - И усы-то уж пробиваются. Не сомневаясь, Сашка подал документы в высшую артиллерийскую школу. Когда им выдали форму, он долго примерял ее, пришивал погоны, снова примерял. И сразу, как только выдалась возможность, в форме пошел показаться Александру Ивановичу. Тот увидел такой наряд, прослезился, крепко обнял Сашку и сказал, - «Молодец, сынок!». Они весь вечер пили чай и разговаривали о будущей Сашкиной службе, смеясь, вспоминали и детский сад. Время пролетело быстро, и Сашка не успел зайти к матери, так как необходимо было срочно возвращаться из увольнения. Уходя, он спросил, - А можно я тебя буду звать просто батя? - Конечно, можно, даже нужно. - Александр Иванович вытер невольно выкатившуюся слезу и крепко обнял Сашку. День за днем ролетали дни учебы. Выезды на полевые занятия, стрельбы. Сашка теперь редко виделся с матерью. Она знала о теплых отношениях сына с Александром Ивановичем и не препятствовала этому, а наоборот, чувствуя, что Сашка обязательно на обратном пути забежит к нему, приносила туда пирожки. Прошло четыре года. Сашка успешно окончил училище, и ему было присвоено офицерское звание. *** При распределении у него была возможность остаться служить поблизости. Но он выбрал Дальний Восток. Мать долго плакала, но сына не отговаривала, понимала, что он хочет служить там, где погиб его отец. - Ты служи, сынок, не переживай. Мы тут с матерью справимся. - Александр Иванович пожал крепкую руку Сашки. - Вот сохранил, для счастья, с той сумки. - Сашка достал из кармана красную пятиконечную звездочку. Он обнял и крепко поцеловал мать. - Писать буду, а будет возможность - сразу приеду. – Он мило улыбнулся молодыми пробивающимися усами и озорными голубыми глазами. Александр Иванович после перенесенных операций ходил с трудом и только с палочкой, у него сильно болела нога, поэтому к поезду проводить пришла только мать. Сашка очень любил ее. Ему было жаль расставаться, жаль родного города, улиц, шума, запаха, людей. В этот момент у него щербило на душе, и к горлу подкатывал сухой комок, но он подавил в себе это чувство, и только по интонации голоса мать поняла, как ему было тяжело с ней расставаться. - Будь счастлив, сынок! – услышал Сашка обрывки слов, доносившихся вслед отъезжающему поезду. *** Молодого лейтенанта принял сам командир дивизии. Поговорив с ним и изучив дело, его направили в воинскую часть, расположенную в горных береговых сопках. Его поразила природа, первозданная красота покрытых пышной ярко-зеленой растительностью предгорий, множество быстрых мелких речушек и озер с прозрачной чистейшей водой и особенно величие океана. Когда Сашка стоял на скалистом берегу, то ему казалось, что он просто былинка, какой-то мельчайший микроорганизм, так могуч и необъятен был этот водный простор. Для него, выросшего в огромном современном городе, с массой людей, толчеей, каменными стенами, эти просторы далекой восточной земли были особенно ошеломляющими. Представляя вновь прибывшего на службу офицера личному составу подразделения, командир полка сказал, - «К нам прибыл практически из самой столицы», - сильный ветер относил часть слов, - «..закончил с отличием», - продолжал полковник, - лейтенант Александр Иванович...» Сашку передернуло, он до боли в руке сжал звездочку, ту самую, подаренную батей. Никогда до этой минуты он не задумывался, что его тоже величают Александр Иванович. Отношение к нему, как к человеку из центра цивилизации было особенным. Его уважали и доверяли находящуюся в боекомплекте части самую современную технику. Сашка старался побыстрее освоить новый артиллерийский комплекс, на котором ему предстояло служить, и возможно очень долго. С непривычки работать почти сутками уставал после дежурств, учений и тренировок, валился с ног. Но, когда выдавалась свободная минутка, шел на полюбившийся скалистый мысок и долго наблюдал за поведением океана, любовался силой волн, которые с яркими брызгами разлетались от каменистого берега, слушал раздирающие крики чаек и бакланов, вспоминал мать и Александра Ивановича. Лейтенант Сашка был не одинок. Еще три молодых офицера прибыли сюда по распределению из разных городов. Все они, не имевшие семей, жили в отдельном выделенном специально для них каменном домике. В поселке кроме кино других культурных мероприятий не предвиделось. Семейные офицеры уже привыкли к такой степенности, а местным жителям, в основном рыбакам, культура вообщем-то и не требовалась. По договоренности с командиром, который понимал молодых, в свободные от службы выходные дни лейтенантов отпускали за семьдесят километров в город, где было все, а самое главное красивые девушки, без которых парни закисали. Полковник понимал это и, провожая их в увольнение, говорил, - «Невесты - хорошо. И вам лучше, и нам спокойней. Только, давайте, их с собой забирайте из города». *** И верно, в первый же такой выезд, на танцах ребята познакомились с милыми девчушками, студентками из местного педагогического института. Гуляли весь день все вместе, а потом все-таки разошлись парами по красивому старому парку, предварительно договорившись о встрече. Беловолосая и хрупкая Шурочка всю ночь не переставала болтать, рассказывая о себе, о детстве да мало ли еще о чем. Сашке это нравилось, потому что сам он говорить был не мастер, а особенно с девушками, стеснялся еще со школы. Шурочка, как и остальные девчонки, была не местная и жила в студенческом общежитии, куда ночью с молодыми людьми не пускали, поэтому теплая погода помогла молодым до утра гулять по аллеям вдоль бетонных набережных. Сашка про себя удивлялся, надо же и тут тезка, видно, судьба. Шура оказалась девушкой покладистой, рукодельной. Частенько, когда Сашка из-за трудностей службы не мог вырваться в город, она сама на попутках приезжала к нему и даже зимой в сильные морозы. Сашке в этих случаях выделяли комнату для гостей, и влюбленные оттаивали от будней, службы и учебы. Шура еще успевала забежать в комнату, где жили офицеры и прибраться там. Потом, когда она уезжала, Сашка внутренне чувствовал ее присутствие. Он и ночью бывало просыпался от сладостных воспоминаний о любви. В письмах к матери и бате Сашка писал о своих чувствах и о любимой. Обещал обязательно вместе с Шурочкой приехать в отпуск. Мать радовалась за сына, но на душе было как-то тревожно, мысли и сердце, народные приметы подсказывали, что муж и жена с одинаковыми именами, как правило, не очень счастливы в жизни. Ничего, ерунда, отгоняла она от себя все плохое, да и Александр Иванович советовал оптимистичней смотреть на жизнь. *** Через три года Шура закончила институт и перебралась жить в Сашкин поселок. Офицерская свадьба была веселой и шумной. Молодым подарили много посуды, белья, а самое главное – выделили отдельную, хоть и крошечную, восьмиметровую комнатку. Офицерские жены помогли невесте ее обустроить, пока хоть и казенными кроватями, которые сдвинули вместе, шкафом для белья и стульями. Получилось очень даже уютно. По службе Сашка характеризовался положительно. Его упорство и целеустремленность ценили. Ему присвоили очередное звание, и теперь как специалист и уже командир дивизиона он, приходя на дежурство, принимал самостоятельные решения и отдавал приказы. Сашка писал домой, что скоро обязательно приедет с женой и пусть их обязательно ждут. Но из-за незапланированных учений отпуск перенесли, а потом Шурочка вышла на работу учительницей в местную школу. Так как она была беременна, Сашка не захотел оставлять ее, хоть она и настаивала, чтобы он съездил в Вологду один. Первенца назвали Иваном. В честь отца, говорил Сашка. Сослуживцы, поздравив родителей, подарили им самодельную детскую кроватку. Нашлась и коляска, а также пеленки и распашонки для маленького Ванюшки. - Будущий офицер, наша смена растет, - сказал командир дивизии и по такому случаю молодой семье разрешили занять еще одну, соседнюю комнату, которая предназначалась для гостей. *** Через три года, как грамотного и перспективного командира Александра Ивановича направили в Московскую академию для повышения уровня образования и освоения новых видов ракетного стратегического вооружения, приходящего в армию. На следующие несколько лет Сашкину семью ждала столица, пока ему дали небольшой отпуск. Мать плакала от счастья, прижав внука к своей груди. Батя был очень плох и не вставал с постели совсем. Сашка сел к нему на диван и положил голову на грудь. Александр Иванович потрепал Сашку по волосам, - «Давно ждем вас, сынок». Ванюшка, познакомившись с бабушкой и дедом, вовсю бегал по комнатам, таская игрушки, приготовленные заранее к его приезду. Мать ни за что не хотела отпускать внука в Москву и следующие четыре года, пока учился отец он жил в Вологде и ходил в их родной детский сад. *** После окончания академии Александра Ивановича направили служить в Дальневосточный военный округ, а Ванюшка пошел в первый класс. Несмотря на протесты отца с матерью бабушка на время оставила внука у себя. - Пока вы устраиваетесь там, пусть у меня поживет, да и мне веселей. Друга их семьи Александра Ивановича похоронили вот уже как два года, и чтобы как-то сгладить одиночество матери, Сашка согласился оставить ей сына. Скоро Ванюшка уже сам выводил буквы в письмах маме и папе. Развитие новых видов вооружения, различных ракетных комплексов, стоящих на страже государства, требовало определенных усилий командования по их освоению, подготовке квалифицированных офицерских кадров. По этой причине подполковник, заместитель командира дивизии Александр Иванович редко бывал дома. Шурочка очень сердилась, зачастую приготовленные ею обед и ужин остывали и оставались нетронутыми. Она давно, еще до Москвы, неважно себя чувствовала, а здесь болезнь опять обострилась. Своему Сашке она пока ничего не говорила, думала, справится сама, но врачи ничего не могли сделать, анализы крови были очень плохими. Позже Шурочка успокаивала мужа, что все обойдется, а он ругал себя, что не знал раньше, а то бы оставил жену вместе с Ванюшкой у матери. Хорошие лекарства, которые удавалось доставать, только приостанавливали болезнь. Александр Иванович согласился с доводами жены, и она уехала пока за триста километров в поселок, к своим родителям. Решили, что она отдохнет и подлечится, а через год, когда поедут к сыну, то ее положат там на обследование и лечение в специальный медицинский институт, направление уже было выписано. В Вологду о болезни пока ничего не сообщали. Зато бабушка с внуком прислали цветные фотографии, такие забавные – со зверушками. Внизу письма Ванюшка вывел, - «Это мы с бабой в зоопарке». *** Через семь месяцев Шурочки не стало. Сашка, Александр Иванович, сильно поседел, осунулся, был в растерянности. В его душе остались смятение, грусть и печаль о любимой и единственной женщине. Нежные и ласковые ее слова всегда согревали в трудные минуты, когда он приходил домой со службы и усталый буквально валился с ног. Ванюшка рос мальчишкой озорным и смышленным. На нем отложился отпечаток городской важности, и когда после окончания седьмого класса он с бабушкой прилетел к отцу, вся местная ребятня, пацаны с интересом слушали «высокого» гостя, который рассказывал, как они там, дома тусуются и вообще интересно проводят время. Услышав, отец сделал замечание сыну, «Хватит попусту трепаться, лучше расскажи ребятам о красоте города, об исторических музеях, о Кремле, наконец». Ванюшка не сердился, - «Ладно, пап, они же сами заводятся». С первого класса бабушка приучала внука к активной жизни. Водила в различные кружки и секции, от которых мальчишка уставал морально, но больше по душе ему пришлось плавание, и он отказался от бальных танцев и фигурного катания. Тренер по плаванию даже говорил ему, что необходимо больше тренироваться и будет толк.Александр Иванович хоть и поучал, но любил сына. Когда они были вместе, то чувствовали особое притяжение друг к другу. Отец старался сказать побольше теплых и нужных слов сыну, а тот, соскучившись, рассказывал о друзьях, об учебе, о школе. Но обязательно их разговоры сводились к воспоминанию о матери. Они приезжали с ее любимыми крупными красными розами на могилку и подолгу сидели там, наводили порядок, чистили, вспоминали интересные жизненные ситуации. *** Отец видел, как быстро взрослеет сын и радовался за него. Происходили изменения и в жизни страны. Полным ходом шла перестройка. Президент обещал большое будущее, как народу, так и России. Ракетные комплексы, которые когда-то осваивались, теперь шли на уничтожение в связи с заключенными договорами и проводимой политикой разоружения. Александру Ивановичу, видевшему их зарождение, было трудно все это понять, и он надеялся только на лучшее будущее, и не только в работе. Через год Ваня поступил в Суворовское военное училище и освободил бабушку от дополнительных забот, тем более, что и ее возраст – за шестьдесят – требовал отдыха. Когда Ванюшка приезжал в увольнение в черной шерстяной ладной форме с широкими красными лампасами на брюках, бабушка ставила его в середину комнаты, сама садилась на диван и любовалась внуком. Затем они вдвоем пили на кухне чай с вареньем, бабушка всматривалась в лицо внука – ну, весь в отца: и лоб, и брови, и губы, только вот глаза материны. Александр Иванович был доволен выбором сына. Все-таки по стопам отца пошел, но все же в душе тревожился, слишком неспокойно было: завершавшийся Афганистан и начинающаяся нестабильность на южных рубежах страны. В «высоких кругах» заходил разговор и о реорганизации всей армии. Как говорится, здоровьем и ростом Бог Ивана не обидел, в учебе он отстающим не был, и его выбор после Суворовского пал на воздушно-десантное училище, где его сразу, как уже имеющего звание и опыт в службе, назначили заместителем командира взвода среди поступивших туда молодых курсантов. *** Теперь он писал отцу, как успешно осваивает парашют и как здорово парить в небе вместе с птицами. Отец отписывал, - «Иван, не будь горячим, соизмеряй свои действия с возможностями и разумом». И Иван соизмерял. Когда в торжественной обстановке вручали лейтенантские погоны, он видел в толпе родителей парадный китель отца, который держал под руку милую старую бабушку, а из ее родных глаз текли слезы. Потом они вместе гуляли по городу, купили большой торт и как дома пили в гостинице чай. Такие встречи были редкими, и поэтому очень ценились. Судьба раскидала их. Сына направили служить в Центральную часть России, а отец по-прежнему оставался на Дальнем Востоке. Бабушка была верна себе и внуку и жила в Вологде, несмотря на уговоры Александра Ивановича поехать с ним. Через четыре года гвардии капитан Иван Александрович командовал ротой. За его плечами были множественные учения, сотни прыжков с парашютом, миротворческая служба в Югославии. У отца к завершению подходил срок его службы, и он собирался в отставку. В письмах уговаривались собраться дома, тем более, что повод был. Иван собирался познакомить бабулю и отца со своей любимой девушкой. Александр Иванович даже шутил в письмах, что ждет не дождется внука, а больше всего хочет сходить с ним в зоопарк, так как сам с детства очень любил зверей. Но встреча неожиданно отложилась. Ивана со своей ротой перебросили в командировку в Чечню, но он успокоил отца по телефону, что ненадолго и встреча все равно состоится. Но, как говорится, человек предполагает... При освобождении от боевиков одного из селений десантники напоролись на очень укрепленные позиции. Боевики вели перекрестный огонь из заранее подготовленных позиций, обустроенных в подвалах домов. Иван понял, что рота попала в окружение, запросил по рации помощи и, не захотев губить людей, приказал молодым солдатам выходить из-под огня, а сам и еще несколько опытных десантников остались прикрывать их отход. Более пятидесяти боевиков насчитали убитыми после этого боя, но не удалось спастись и девяти ребятам из роты Ивана, а сам он с множественными ранениями был отправлен сначала в местный военный госпиталь, где ему сделали три серьезных операции, а дальше – в Москву. Но и там его состояние оценивалось как очень тяжелое. Были повреждены жизненно важные органы. Через семь дней, не приходя в сознание, Иван скончался. Похоронили Ивана Александровича, майора десантника, со всеми воинскими почестями, с салютом, как героя. Много теплых прощальных слов сказали о нем сослуживцы, солдаты его роты, чьи жизни он спас ценой собственной. Слезы сами катились из глаз Александра Ивановича. Буквально за несколько дней он совершенно поседел, убитый таким страшным горем. Его поддерживали офицеры, которые прилетели с ним и с которыми он прослужил вместе уже много лет. Вскоре был подписан Указ Президента РФ, где говорилось, что Ивану Александровичу посмертно присвоено звание Героя России. *** Прошло несколько лет. Александр Иванович вышел в отставку, вернулся в Вологду и теперь часто бывал на могиле сына, жалел о несбывшейся мечте, о внуке. Мать уже почти не выходила на улицу и была плоха здоровьем. Он привез ей всяких лекарств, но старость брала свое. Сидя у могилы сына, Александр Иванович думал о жизни. Пытался для себя выяснить ее ценность и не находил ответов. Многое в этой, теперешнем бытии людей ему не нравилось. Было не по душе, не по нутру, но приходилось смиряться. Раньше из-за службы он мало находился дома, а теперь, когда свободного времени было достаточно, стены душили его. Бывало, что он не мог спать, и тогда выходил на освещенную фонарями улицу и подолгу бродил по ней, вдыхая аромат ночной свежести. *** Скоро Александр Иванович стал ловить себя на мысли, что обращает внимание на маленьких детей. Они, такие интересные, шустрые, веселые, привносили в его душу некоторое смятение, и ему становилось легче, легче на сердце и на душе. Как-то, проходя мимо детского сада и видя, как за забором резвятся дети, он решился зайти туда. Заведующая сказала, что из-за низкой зарплаты к ним на постоянную работу никто не идет. Александр Иванович согласился и пошел работать дворником не ради денег, а просто, чтобы быть поближе к детям, видеть на их лицах радость, самому немного успокоиться. Заведующая не могла нарадоваться, такой хороший человек к ним устроился и не уходит, целый день чего-то все делает, то в верандах доски прибьет, то замок где починит. Она боялась, что новый работник потребует за эту работу оплату, но все оборачивалось наоборот. Дядя Саша, как стали звать его дети, приносил конфеты в красивых обертках и сам раздавал их малышам. Не забывал он и про воспитателей. Не раз покупал для них пирожные и торт к чаю. Вначале воспитатели удивлялись его чудаковатости, но потом, узнав о нем, о его жизни, привыкли и к подаркам, и к помощи Александра Ивановича. Да он и сам немного оттаял сердцем. Бывали минуты, когда шутил, и играл с ребятами в снежки, лепил им снеговиков, ставил нарядную елку. Особенно ему приглянулся из средней группы беловолосый, вихрастый мальчуган Сашка, который больше других был подвижен. Всегда куда-то залезал, что-то вытворял, и за это на него сердились воспитатели. Как-то воспитательница из группы сказала Александру Ивановичу, - «Вы бы не приручали парнишку, а то потом ведь не отстанет. Отца у него нет, а мать пьянчужка, лишили ее родительских прав». Она глубоко вздохнула и продолжала, - «Детей-то у них трое было, старших в интернаты распихали, а этого вот родной бабушке доверили, только уж возраст у нее». Весь день Александр Иванович думал о маленьком Сашке. Тезка, тезка – вертелось у него в голове, и он вспомнил свое раннее детство и батю. Сердце усиленно заколотилось в груди. Нет, он не забыл ничего, невольно из глаз выкатилась большая слеза, ведь это же его сад, его родной дом, здесь он вырос. Вечером Александр Иванович пошел в магазин «Детский мир» и купил самый большой с красной кабиной и синим кузовом самосвал. Дома старая мать, увидев столь большую игрушку, спросила, - «Это кому такое чудо?» Александр Иванович помолчал, посмотрел на нее сквозь очки и сказал, - «Внуку». Утром, придя пораньше на работу, он стоял с самосвалом у ворот садика и ждал, очень ждал Сашку. Завидев дядю, Сашка, обрадовавшись, бросился бежать к нему. Александр Иванович подхватил Сашку на руки, погладил по вихрастой голове и спросил, - Ну, как дела, солдат?» и услышал, - «Все хорошо, товарищ командир!». |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Андрей Котов | нравится 0 Дата: 01:10:2012 |