Где ты
|
Он,такой бешеный,ввалился ко мне в комнату. «Ты пил?» - после некоторой паузы спросила я, глядя на его разгорячённые щёки и растрёпанную шевелюру. Он подошёл к дивану и лицом вниз упал на подушки. Потом лениво только голову повернул в мою сторону и сверкнул блестящим глазом. «Скажи, вот ты меня любишь?» - промямлил он и вдруг каким-то нечеловеческим рывком поднялся и сел на диване. Я немного смутилась то ли этому вопросу, то ли этому заискивающему взгляду, то ли его порыву. Я подумала, что мне, наверное, должно было быть противно видеть этого недалёкого нетрезвого человека, но что-то во мне возмутилось такой идее и родило неожиданно новую мысль: «Мало того, что мне не было противно, этот «недалёкий человек» должен для меня действительно много значить». Я с прикрытым спокойствием отвечала: «Люблю, кот». Никто же не спрашивает, КАК я люблю, - пронеслось в голове вдогонку. «Отлично!» – он вскочил, как пришпоренный, и шаркающей походкой направился к мини-бару. Вдруг резко развернулся на месте и неожиданно спокойно сказал: «Тогда у меня к тебе другой вопрос». Повисла театральная пауза. Тут уж у меня всё опустилось. В голове промелькнули его рассказы о бабушке-колдунье, которая читала мысли людей, и то, как он пошутил после рассказа: «Сверхъестественные способности передаются через поколение». Я всё накручивала в ожидании вопроса на палец маленькую ниточку, наконец, он вывернул: «Почему с того дня, как мы с тобой вместе, ты меня постоянно называешь котом?» Я озарилась приятным облегчением. Он продолжал, разливая тёмное терпкое вино по бокалам: «Я уже настолько привык, к тому, что я - Кот, это будто уже второе имя моё. Кажется, что, если кто-нибудь третий меня назовёт Котом, я ни капли не удивлюсь. В чём вообще дело?» Он взял бокалы за тонкие ножки и понёс ко мне. Потом дал мне один, сел рядом. Мне на секунду показалось, будто я принимаю из его рук бокал с ядом. «Ну что, на брудершафт?», - он хитро скосил на меня глаз, и я уже не успела опомниться, как мы пили. Вино по-особенному жгло горло, будто у меня не простое горло, свинцовое, а вино, действительно кислота. Процесс окисления был почти невыносим, и я зажмурила глаза. Слёзы невольно хотели выпрыснуть из глаз, но вдруг я почувствовала знакомое тепло на губах. «Ах, как это всё некстати!» Я резко отодвинулась от него, встала с дивана и сдавленно шепнула: «Мне нужно проветриться». «Я пойду с тобой», - он мгновенно встал и вихрем ринулся ко мне на встречу. Я отпрянула в сторону, и он, промахнувшись, повалился, сонный, на другой диван. «Нет, лучше тебе остаться дома. Отдыхай». Я собрала сумку, накинула пальто и вышла из дома. Воздух был прекрасно чист и свеж, тьма и иней уже поглотили город, и намечалась ночь переваривания крыш и леденения луж. Белый пар, как дым от сигареты, клубами вываливался изо рта и радовал своей молочностью. И куда хочешь, туда и направишь струю. Всегда любила играть с этим живописным потоком. Одно из прекрасных воспоминаний детства, когда выходишь ноябрьским утром: у тебя щиплет нос, хрустит под ногами и валит пар изо рта, а ты идёшь по свежему сочному снежку, будто какой-то ледяной огромный дракон, и чувствуешь, как приглушаются звуки,прорывающиеся сквозь стену снега. Так вышла и я, чувствуя себя лишь крошечной ящеркой;кроме того, снега еще не было, а лишь покалывало лишь кончики пальцев. «А если бы уехать из этой мути?», подумала я. «Куда?», засомневался мой невидимый собеседник. «Разве некуда?» Молчание. Голос робко прорезал: «Некуда». «Как некуда? Разве нет выхода?» - я смутилась. «Сама знаешь». Да, уехать - не выход. Смыться из города… но ведь невозможно же будет до конца смыть всё. Что-то да останется. «Боишься, да?», спросил голос. «Да. Я боюсь, что ничего нет». «Лукавишь ты, ты же знаешь всё». «Может быть». Эх, ты, что же чувствовать и знать, когда в голове, кроме вина нету ничего! Мой организм совершенно отравлен, вот это я знаю. Грудь наполнил глубокий вздох. Выдох, почему- то дался мне с огромным трудом, будто вместе с воздухом из меня посыпались острые снежинки. Снег! Невообразимое совпадение, - подумала я, - удивительная романтика. Я даже улыбнулась. Набережная дошла до меня. Снег падал мимо, он будто не касался моих плеч. Я почувствовала себя обиженной. Передо мной открылась широкая Нева. Неприветливая вода, заливающаяся на ступеньки аварийного причала, стучала по голове. Огни на острове, мостах светились чётко, как никогда, только шпиль Петропавловки почему-то показался мне длиннее, чем обычно. Снег остановился. Шпиль был, какой-то слишком дерзкий, слишком резкий и неожиданный. Я подумала, что, наверное, на этот шпиль можно было бы насадить несколько китовых тел. Но откуда уж киты в Неве, да и зачем их нанизывать на шпиль. Всё – вино. Вдруг как - то потянуло вниз, в волны: «Э, нет, ведьма, не возьмёшь! Вот поплавать бы… пф,- глупые мысли». Я поёжилась. На набережной становилось скучно. Редкие машины, с гулким свистом пролетающие мимо, становились всё реже. Так я стояла минут сорок. К двум часам ночи жизнь Петербурга остановилась недалеко от нуля. Уныло смотрел на меня сверху вниз Зимний дворец, из-за угла хитро выглядывала Зимняя канавка. Я, закоченевшая, отправилась обратно. «Где же всё-таки мой дом?» Меня вздёрнуло вверх, я успела заметить улетающий в сторону ботинок, потом мгновенно - боль, как игла, выстрелила где-то внизу. Меня потянуло за волосы вправо, и я шваркнулась животом о голый асфальт. «Неужели?» Сознание я не потеряла: через мутную дымку - свет фар, хлопанье двери автомобиля, фигуры, тени, метания, охи. Потом лицо, седое такое, паникующее, уродливое, мужское. Потом губы, как два синих проводка, елозящие в истерике друг об друга. Много еще было всего там, как на свалке: прикрыто равнодушные брови, которых выдавало редкое нервическое подёргивание волосков, эти чёрные ноздри, маленькие, как норки ос в песке. Только глаз не помню, как-то не отпечатались. Меня подняли, я сообщила моему «убийце» количество его растопыренных пальцев, цвет его шапки, вспомнила своё имя и адрес. Пальцев – три, шапка - зелёная. Всё как надо. Везите. Кот был тоже, кажется, напуган, всё вино вышло и не вернулось. Бедная, я была окружена заботой и лаской такой силы, что внутри во мне всё заплакало от умиления и счастья. Быть спокойным можно, «убийца» сразу же сунул мне некую стопку денег, отдал кучу реверансов и поклонов. Его голубые губы неприятно тёрлись между собой, таких губ, пожалуй, слишком много. Они, как сети расставленные, которые со своего пути не уберёшь. Кот так преобразился. Всю ночь лежал рядом, светился и смотрел мне в спящий висок, я чувствовала. Наутро наделал неумелых сырников. Они меня-то и разбудили, сочный запах чего-то вкусного, непривычного и нового смутил меня еще во сне. Я открыла глаза и поняла: Мой дом – здесь. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Настя Сабянина | нравится 0 Дата: 13:10:2012 |