На выставке увидел картину, где плыли баржи с заключёнными в годы репрессий, и, когда они улавливали запах селений, заключённые тянули вверх руки – хотя бы так «коснуться» жизни на воле…
Я никогда картин таких не видел,
Чтоб воздух - в клочья! - руки рвали на холсте…
Выходит, снова мир художника обидел,
Если опять он ставит опыт на себе…
В тумане образы… Судилище видений…
Удел в музее жить, прикованным к стене…
Но руки тянутся до наших прегрешений,
И воспалённый взгляд в разжатом кулаке.
О, как мне больно, от стыда, бессилья
За баржи стонов, хрипов и обид…
Уже тогда ослепли руки от насилья,
И до сих пор толкаем, чтоб забыть.
И я забыл, и память не тревожил,
Терзала явь - искал чудес во сне…
На выставке вдруг ангел смерти тронул
Чёрным крылом с картины на стене.
Вмиг я увидел, стон услышал, вспомнил,
Холодный ужас все сосуды рвал!
Из сердца кровь хлестала прямо горлом,
Залил блокнот, писать не мог - стонал.
Забившись в угол, стал людей бояться,
Ждал: все уйдут - исчезну в темноте…
Звала картина - рядом - причащаться…
Хоть смыть кровоподтёки на лице.
Устало встал, ступил, куда манили
Мозоли рук – знаки-узлы судьбы.
В нездешний мир с картин все баржи плыли -
Стекала краска: «Хочешь? Заходи!..»
Одним мазком на холст душа упала
На плащаницу живописца… он творец!
Ковчегом баржа Там - у берега стояла,
Через решётку пробивался лунный свет.
|