КЛИП ДЛЯ СЧАСТЛИВЫХ СОБАК
Ослепительная синева неба. Стекло и розовый камень, добытый в горах Гелвуя. Белые стены отелей. Утомляющая жара пляжей. Автобус вкручивается в горы по кольцевой дороге. Мерседес отстал. Горные козлы скачут с камня на камень. “Какая библейская тоска! - вздыхает первая леди Англии. - Хочу в Кениг”. Пытаются отговорить: “Там морось, отели без удобств, рытвины на дорогах”. Бедуин выбивает пыль из шкуры, убитого им льва. Верблюд опустился на колени, ожидая туристов. Песок раскален солнцем. Мерседес мчит леди в аэропорт.
В Кениге готовится к перелету Герда. Выяснилось окончательно - ее берут. Сделаны прививки. Можно не беспокоиться. Но все мышцы напряжены. Короткий хвост дрожит. Боится клетки. Только и разговоров из-за этой клетки. Теперь, казалось бы, радуйся! Можно и без клетки. Выписали паспорт. Фото моментальное, халтура. Сама на себя не похожа. «Все мы на себя не похожи, - вздыхает хозяйка и смахивает слезу. Только бы ничего не забыть. Пора. Куда-то задевался намордник. Могут не пропустить на таможне». Ночь в темноте багажника, давка на трапе. И вот - самолет летит над горными уступами. Сверху видны клубы пыли. Это не пыль - поясняет стюардесса. Талибы стреляют из реактивных минометов. Генерал Дустум с утра ничего не ел. Усы в известке. Слушает новости по миниатюрному приемнику.
Леди едет в Раушен. Азербайджанцы обступили мерседес. Водят носами по лобовому стеклу. Поэт, не знающий немецкого языка, переводит тирольские песни. Прибой набегает на берег. Звенит янтарь, выбрасываемый на песок. Леди сдувает пену с кружки. Поэт тоже хочет пива. От пива побаливает печень. Необеспеченная старость. В Англии лорды получают большую пенсию. У нас стариков сбрасывают с обрывов. Как в Чечне, когда выселяли. Леди возмущена. Мы здесь ни при чем, объясняет поэт, это до нас. А развалины Грозного? - намекают азербайджанцы. Им отвечают: “Нет таких крепостей, которые не могли бы разрушить большевики!” Страна изуродована, как черепаха, на которую наступил слон. Дустум кричит в горах талибам: “Я вас разделаю, как Бог черепаху!” Нет ответа. Эхо запретили, безнадежно врет. Повторяет два-три раза то, что сказано единожды. Как будто переводит стихи. Сплошная отсебятина! Горы подпрыгивают, словно раненые козлы. Талибы разбегаются. Стадо баранов, понуро бредущее на заклание. Вертела для шашлыков несут, словно копья, люди Дустума. В Кениге страсти не хуже... Первая леди проглотила презерватив. Операция по удалению. Собрали консилиум. Вокруг сплошные паппараци, даже поэт со старинным Кодаком. Сейчас вылетит птичка. Фотографии первой леди. - доллар за штуку. В неглиже.
Горные козлы хохочут. Подрагивают бородки, Один похож на бывшего совкового старосту. Рог сломан. Попал в безвременье.
Нужны часы, показывающие израильское время. Не два часа, а около двух. К чему точность, когда отсчитываются века. Иерихон самый древний город на земле. В Хевроне пещера с прахом патриархов. Герда, затаившись, слушает седоусого летчика. Хеврон отдали арабам. Сидят, курят, ждут туристов. Шасси самолета выпущено, тугие колеса касаются земли обетованной, текущей молоком и медом.
Герда предъявляет паспорт на таможне. Вопрос? Говорят на иврите. Нужен переводчик. Высылка в Россию чревата неприятностями. Дом продан, жить негде, разве что на Литовском вале. Там ходят раввины. Ищут могилы. Обнаружили. Вязь иврита - но графский герб: скрещенные шпаги… Принесли заступы. А вдруг - это останки царской семьи. Радзинский всхлипывает от восторга. Ребенку и ежу ясно - все наши цари с примесью немецкой крови. А также еврейской.
- Сдайте слюну на анализ.- Это требование к Герде. Она возмущена. Собаки не болеют спидом. Я девственница! Никто не верит. В аэропорту уставились на большой экран. Там пикеты на рельсах. Забастовки авиадиспетчеров запрещены. Шахтеры положили доски на рельсы. Сидят, играют в карты. В буру или в подкидного? По телевизору не разберешь. Таможенник говорит на иврите: “Ло бесседер” Герда испугана, возмущена: “ Я вам человеческим языком объясняю, все мы, пудели, имеем еврейские корни. Фотографию в паспорте никто не подменял. Вот сейчас хозяин похмелится и разберется с вашими арабскими штучками!”
Горный козел сорвался, ободрал бок. Мог остаться без последнего рога. Спасли талибы. Жаждет вернуться на родину предков. Что он там забыл? Но горе Гелвуй ничего не растет с тех пор, как здесь пролилась кровь Саула. Пустыня отвратительно пуста. Раскалены камни. Плюнешь на камень - слюна вскипает. Кости павших высохли, светятся голубизной. Под луной все блестит. Камень вокруг - сплошной камень.
Герда объясняет непонятливому стражу таможни: “ Не хочу жить в пустыне, о каких однорогих козлах может идти речь. Меня водили на случку - пустая затея. В Хайфу хочу!” Переполнено. Понаехали бахайцы. Все с собаками. Нужны кошки для Иерусалима. Есть одно место в Бершеве, по-русски - в Вирсавии. Конечно. Вирсавия. Та, что соблазнила Давида. Оголилась на крыше дома своего. Будет жарко. У вас много шерсти...
Жара сменилась безудержным ливнем. Разверзлись хляби небесные. Все следы смыты. Из аэропорта имени Бен-Гуриона сбежала собака. Порода-пудель. Девственница. Выдает себя за еврейку. Курчавая. Джипы мчатся сквозь пелену дождя. Козел с одним рогом уперся рогом в каменистый уступ. Тому, кто найдет собаку, обещано вознаграждение. В шекелях...
Дед ищет не там. В Кениге на лугу, пошел собирать грибы. Набрал корзину - половина гнилые. Парк Макса Ашмана загажен. Где чинно прогуливались бюргеры, лелея фашистские планы, бегают брошенные собаки, за исключением Герды. Она невозвращенка.
Счастливая Герда, думает дед. Ложится на траву, не сдерживая слез. Здесь помру, мечтает. Деревья кругом. Военным выдали сертификаты на жилье. Приезжал Немцов. Ему показали стриптиз. Был доволен.
Поймали глупую овечку. Решили принести в жертву. Бедная овечка. От страха вспотела. Всесожжение. Какая глупость! Сжигать надо только жир. Тук, его называют. Так делал еще Моисей. Остальное на веретела. Наденьте талес. Для кадыша нужно десять мужчин. Помрешь - и некому отпеть. Где их взять столько? В ночь Хрустальную всех порешили. Битое стекло магазинов, под луной словно хрусталь. Зато теперь поставили комки на освобожденном пространстве. Кавказцы меняют валюту. Подсовывают куклу. По рукам? Все довольны...
Генерал Дустум улыбается в свои дурацкие усы. Придумал казнь, которой еще никогда не было. Тоже доволен. Докладывают: поймана собака. Кудрявая. Возможно из пуделей. “Еврейская порода!” - возмущается генерал, усы топорщатся, как у кота. Наши пограничники на чеку: “Отдайте собаку! У нее двойное гражданство! Отдайте, а то хуже будет!” - “Опять вторжение?”- испуганно сопит генерал Дустум.
Приводят беженку. Это не она, догадывается Дустум. Но тоже хороша. Тройное гражданство. Играет бедрами, не стоит на месте. Заголяется. Талибы закрывают глаза. Приемник включен на всю катушку. Скоро объявят победу. Громче музыка играй!
Шахтеры сошли с рельс и едят бутерброды Макдональдса. Прислал Зюганов Несет бутылку Лужков. Приехал Сысоев. Привез чемодан баксов, отобранных у банкиров. Заслушаться можно. Недаром все возвращаются, думает Дустум. А в это время таджикскую границу переходит еврейская собака. Граница, как всегда, на замке. Герду допрашивают. Поэты похмеляются. Читают друг другу переводы. Ивритом и не пахнет. Таджикский только с подстрочником. Сплошной дойтч. Застрелиться можно. Начальник заставы тоже переводит. Горный козел сломал последний рог. Никуда не деться. Продолжается допрос. Герда лижет руку пограничника. Где патроны? Патронов нет. Все проданы талибам. “Я расскажу все Ксении!” - возмущается Герда. Начальник заставы обмочил галифе. Жара. Моча быстро сохнет. Соль выпаривают. Продают талибам вместе с минометами. Дан запрос в аэропорт имени Бен-Гуриона. Махмуд заявил, что ничего не знает - никакой собаки не посылал. Если волос упадет с ее головы - он не отвечает.
За волос туриста - да, это он обещал, за каждого туриста будет расстреляно не менее десяти ...
Первая леди Англии захотела в туалет. После пива, естественно. В Калининграде нет туалетов. Народ живет простой. Зачем ему? Для туристов? Пусть привозят с собой переносные биотуалеты. Нечего возмущаться. Вот жила давеча благородная собака - пуделиха, утверждала, что еврейка. Сейчас все так говорят, лишь бы уехать. Так она выходила во двор - и спокойно все свои дела делала. А вы что, лучше? Откуда нам известно, что это первая леди? Не пудрите мозги. В Тель-Авиве я тоже не видел туалетов. Зато в Германии полно. На каждом углу. Немцы терпеть не любят, это дед говорит, встал с травы, услышал про пуделиху. А думали глухой - бродит с утра по парку Макса Ашмана. Мы привычны, объясняет дед, если нету очереди, зачем и заходить, не получишь никакого удовольствия. Очередь в биотуалеты только у нас. Только во время фестивалей. Какое наслаждение, отстояв час, наконец-то войти в это царство голубого и зеленого сияния, к этим запахам от ароматизатора, встроенного в углу, к этой белизне, и со смаком опорожнить мочевой пузырь. Как сладостно все булькает. Пусть торопят из очереди. Ничего не случится. Ждали долго - подождут еще пять минут. Туалеты завезли недавно. На стенах еще ничего не написано, не нарисовано. Есть чем заняться местным поэтам...
В Раушене поэт, прекративший переводить немецкие стихи, задумывается. Неумолчно шумит море. Он встает и бросает камень - параллельно воде. Как в детстве. Чтобы камень отскакивал. Называется - печь блины. Все комом. Не получается. Чайки с криком носятся вдоль пустых пляжей. Вдали горы, заросшие соснами. Вокруг песок и ни одного горного козла. Большевики засели в кустах и ждут открытия нудистского пляжа. Запаслись цейсовскими биноклями. Ветеран революции теребит клочковатую козлиную бородку, а-ля всенародный староста. Жена осталась в поселении. В вечной мерзлоте. Пустота кругом. “За что боролись?” - спрашивает ветеран. Кругом одни евреи - вторит ему партийный коллега. Завязывается партийный разговор. Слушали радио сегодня? Читали “Правду”? Нет. Вы что? И телевизор не смотрите. Сколько событий! Генерал Дустум обстреливал талибов! Шахтеры сошли с рельс. Первая леди опять оскандалилась. Сбежала собака, говорят, что еврейка, пуделиха, пудельманша, Герда Исааковна... Опять происки сионистов. Клетки надо делать для собак, когда увозите их. А то надумались - положили в сумку. Она почти уже прошла таможенный досмотр, скинула намордник, испугала всех. А утверждают, что тихая. В ихнем омуте все водится. Сплошной обман. Проскочила через границы. Дожили - граница теперь без замка. Талибов не сможем остановить. Все надежды на генерала Дустума. Поэт между тем медленно раздевается и пробует мозолистой пяткой холодную, балтийскую воду. Окуляры биноклей направлены на него. Вода ледяная. Это вам не Хайфа. Большевики затаили дыхание. Поэт, отфыркиваясь, плывет в сторону Скандинавии.
Солнце погружается в Балтику. Горный козел остановился на уступе. С вершины горы Кармель открывается вид на совсем другое море. Такая синева, что и не снилась. Вечером жара спадает. Кафель пола несет прохладу. Герда смотрит в окно - дома, как спичечные коробки, дороги уходят в горы. Вдоль дорог зажигаются огни. Светящиеся гирлянды растворяются вдали, исчезая за холмами Галилеи. Все страхи позади. Никто не попрекает происхождением. Счастливая Герда. В мире не так уж много счастливых. Поэт, охладивший свой пыл в ледяной воде. Дустум, разбивший талибов. Первая леди, дождавшаяся очереди и вступившая в сияющее царство биотуалета. Дед в парке Ашмана отыскавший десять пустых бутылок...
|