Памятью дотронуться
|
Память моя, моя стареющая память. О чем еще хочу спросить тебя? Что вспомнить? Почему бессонными ночами давят слезы жалости и бессилия что-либо изменить? Хочется вскочить, бежать, догнать, вернуть, припасть к родному плечу и немо кричать или шепотом просить прощения за … За что просить прощения, кого догнать? Бессильно падаю на мокрую от слез подушку. Забываюсь в коротком болезненном сне. И память опять услужливо окунает в сны-воспоминания, сны – оправдывающие и обвиняющие, позволяет дотронуться до прошлого, чтобы осмыслить настоящее. Звонок в дверь вывел меня из сонного забытья. Звонок длинный, значит, в гости пришел родной человек, не обольстители из сект, не разносчики счастливых известий с газетками в руках, сплошь исчерканными желтыми сведениями о чужих жизнях и полном умалчивании черных подвигов во имя длинного рубля и желтого дьявола. – Заходи, Вова! Что так долго не приходил, не звонил? Чем занят был все это время? – Я чуть прижалась к худенькому плечу брата и еле сумела проглотить комок слез, который рвался рыданиями из горла. – Боже, как он исхудал! Боже, как исхудал! – думала я, провожая его в комнату. Когда-то на голову выше, он сегодня едва доставал мне до плеча. Братик, мой милый, родной мой человек! Не спеши, не покидай меня, позволь наговориться с тобой, дотронуться памятью к давно прошедшим дням и вехам, которые жизнь нашу межевали на отдельные полоски и раскидывали по большой и не всегда ласковой земле. Я смотрела на брата, на его седые коротко подстриженные волосы, втянутые, из-за отсутствия зубов, щеки, глубоко запавшие бесцветные глаза,_- про такие говорят «оловянные». Скользила глазами по маленькой ссохшейся фигурке и понимала, что не смогу его вернуть или хотя бы замедлить бег в мир, который никогда, ни за какие ценности не отдаст мне брата. Мы молча рассматривали друг друга и молча говорили друг с другом. Он всегда был очень добрым и заботливым. По первому зову, даже в ущерб семье, бежал помочь другу, соседу, идущему мимо прохожему. Первый кусочек печенья в два годика он поднес к уху и долго слушал его. И мама тогда сказала на своем русско-украинском местном сленге: – Щира дытына. Усю жистю будэ бидным и всэ будэ витдаваты людям. Як и ёго батько. Его любили друзья. Вернее, с ним любили, да и сейчас любят дружить. Он никогда ничего не просил для себя. Начальник снабжения. В бурные девяностые годы прошлого века и в последующие перестроечные он ничего не взял себе. Так и остался в общежитии с женой, двумя малолетними детками. Мутные годы. Люди обогащались разными путями, а Володино богатство по-прежнему составляли три железные койки, выделенные администрацией общежития, и колченогий шкаф, в одной половине которого хранилось белье, а во второй посуда. Потеряв жену, как верный лебедь, остался одиноким. Дети, его дети, тайная боль всей его жизни. Они жили рядом с отцом, но были бесконечно далеки от него. Горе не сблизило, а наоборот, разъединило семью. После смерти матери дочь, медик по образованию, а затем и сын, уже после окончания технического факультета университета, ушли в секту «Свидетели Иеговы». Немыми свидетелями отцовского горя были две пачки сигарет в день и какое-то горячечное ненатурально-навязчивое веселье по вечерам после пропущенных стаканчиков- стаканов- кружек и кружечек домашнего вина, а со временем и более крепких напитков. – Ты, что, алкоголик? – спросила я как-то его, не выдержав ежевечернего полупьяного бреда «за власть, за жизнь, за экологию». Он вдруг глянул на меня абсолютно трезвыми глазами и, стирая грязной ладонью непрошенные слезы, болью сердца своего, страшным шепотом «выкрикнул, выплюнул»: – За что она меня так? – И заплакал, гортанно всхлипывая, беспрестанно сморкаясь, стыдясь своих слез, своей невольно вырвавшейся слабости, своей жизненной неустроенности, своего сиротства при живых детях. От этой его внутренней боли я окаменела. Я смотрела на моего сильного, красивого брата, бывшего морского волка, и мысленно кричала ему: – Не смей, не надо! Поднимись еще раз! Ты сильный, ты можешь! - и понимала: – «Нет, уже не сильный, не сможет! В битве за жизнь последняя победила его и повела вниз. Вниз, в алкогольный угар, в сладкий дурман, что хоть на время, как и нашу покойную мать, уводил от боли, давал передышку натянутым, как струна, нервам, помогал в алкогольном угаре почувствовать себя прежним – умным, начитанным, желанным, достойным. – Как ты живешь, братик, как твое здоровье? – оторвавшись от невеселых мыслей, спросила я? – Ноги по ночам мучают. Судороги рвут мышцы. – А кашель? Ты так надрывно кашляешь? Так исхудал? – Чуть помолчав, что-то решив про себя, брат ответил: – А-а, это ерунда. Вот, курить бросаю. Постепенно! – И глянул на меня, проверяя, поверила ли я его лжи. – Как там Юлины дети и внуки? – уводя меня от темы о своем здоровье, спросил Володя. Наша младшая сестренка Юля, потерявшаяся в 1992 году, нашлась. Перестроечные годы. Они и Юлину жизнь корежили и перестраивали на свой лад. Пятеро детей на руках - мал-мала, меньше. В Козьмодемьянске безработица и голод. Маленькая, худенькая, верткая, как ртуть, Юля сама поднимала детей из нищеты. Хваталась за любую работу – честную и бесчестную. Только бы накормить, приодеть, уберечь от улицы. Все чаще, смертельно уставшая морально и физически, находила Юля отдохновение в стаканчике вина или стопке паленой водки. Отступала усталость. Черная пелена спадала с глаз. Она казалась себе молодой и сильной. С подвыпившими подружками фальшивя затягивала любимые песни бурлаков, что по Волге тянули когда-то баржи, плакала пьяными слезами, материла в кость- в мать- в бога и душу эту выматывающую человеческое обличье жизнь. Она была красивая и сильная - внутренней силой - женщина, верная мать и жена. Из тех, «что коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Преданная мужем, она вдруг устала жить. Инсульт, еще и еще. В 2010 году ее не стало. И до последнего вздоха, отгоняя от койки детей и внуков, парализованная, на ей одной понятном языке просила-кричала найти сестру и брата, чтобы увидеть их, чтобы проститься и простить. Не успели. Только через год, нечаянно в «одноклассниках» встретились. Нашлись все пятеро. Выросли, работают, растят детей ... – Ты держись, братик! Вот летом съездим в Козьмодемьянск, увидим всех, сходим на могилку к Юле. Свидимся, встретимся-попрощаемся. Вчера звонил наш двоюродный брат Витя. Галя все еще прибаливает. Ждут нас в гости. Их приемная дочь Юличка так и не приходит. Удачно вышла замуж, разбогатела. Родители ей стали не нужны. Одинокие, старенькие, скорее доживают, чем живут, забытые Богом на этой земле. Вот я отойду от гриппа и съездим к ним в гости, да? – Да! – кивнул брат, продолжая думать-вспоминать что-то свое сокровенное или горькое невыплаканное. – Ты помнишь Толю Грабовского? Первый друг детства. Он сейчас со мной в охране работает. Начинали и заканчиваем жизнь вместе. Часто по ночам, разглядывая ночное небо, покрытое мерцающими звездами, мы вспоминаем наше детство, учебу в школе. Армию. Друзей. Иных уж нет, а те далече! … Маме нашей в этом году исполнится сто лет. Я поставил ей маленький памятник. – Как твои Данилка и Наташа? Где она сейчас? Чем занята? – чтобы не заплакать, засыпала вопросами брата. – Наташа с Андреем (мужем) на севере Молдовы. По заданию секты ставят там, как она выражается, церковь. Передает тебе привет. Всем довольна. «Братья и сестры» относятся к ней с теплом и заботой. Они ни в чем не нуждаются. Возможно, передут в Румынию. Данилка? – подперев щеку маленьким усохшим кулачком, Вова долго молчит, а затем продолжает, – работает продавцом у одного из своих «братьев во кресте». И уже с болью, почти криком заканчивает: – Ну, зачем, скажи мне, зачем он падал в голодные обмороки во время учебы в университете? Зачем? Чтобы сейчас быть бессловесным рабом у более хитрого «брата» ... – Помолчал и продолжил: – Эти бесконечные моления. Бессмысленные объяснения бессмысленных отрывков из библии, жалкие потуги заглянуть туда за грань дозволенного ... И опять мы умолкли. Как просто и как тяжело дотронуться памятью до прошлого, прожитого и не до конца осмысленного, понятого. Остановиться перед загадочным будущим, которое начнется там, за гранью, что зовется «вечной жизнью» ... Памятью дотронуться. Брат мой умер 19 марта 2013 года в 4,30 утра. Вечная ему память. Прости меня братик. Прости. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Валентина Майдурова | нравится 0 Дата: 30:01:2019 |