Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















Джерри

Об умершем либо хорошо, либо ничего.
Джерри умер четырнадцати лет от роду: выбрал все, что отпущено свыше. По собачьим меркам – старожил. Подошла пора, пришла к собаке собачья смерть, и была она непоправимой потерей…
О том, что Джерри умер, признался мне третий собачий вор. Он честно посмотрел мне в глаза и произнес: "Прости!"
- За что?
- Я увел у тебя таксу! Она для тебя была только игрушкой, а у меня она прожила настоящую собачью жизнь.
Наступил момент истины: собака прожила настоящую собачью жизнь.
Не люблю людей, которые жалуются, что у них собачья жизнь.
Кто тебе мешал жить человеком? Ты кого-то укусил? Сам пожелал!
Человек поднял на меня глаза: они были полны раскаяния. Ему ничего не надо было мне говорить. Но человек произнес: "Да!" Это "да!" он произнес как "гав!"
Человек спешил говорить дальше. Ему необходимо было выговориться.
- Я сделал тебе больно!
- Ну, не укусил же! – возразил я.
- Почти укусил!
Я почесал у себя за правым ухом. За ухом он меня, точно, не кусал.
На моих губах появилась улыбка:
- Укусить пытался?
- Я украл у тебя Джерри! Прости!
- Я это слышал! А о том, что украл таксу именно ты, я узнал через два года после его похищения.
- И ты молчал?!
- Не хотел травмировать Джерри! Я с ним виделся, однажды. Потом, ты не первый собачий вор, ты – третий, кто похищал Джерри. – я улыбнулся еще раз. – А Джерри повезло. С тобой повезло, на настоящую собачью жизнь. Со мной он жил бы по-людски, ты прав – игрушкой. Собакам такая жизнь ни к чему. Человек должен проживать человеческую жизнь, а собака - собачью. Ты её не обидел!
- Старался! – человеку говорить было трудно. Он чувствовал свою вину. Я был хозяином положения, а он – собачьим вором. И ему не хотелось быть вором. Ни первым, ни вторым, ни третьим.
Вором его сделала любовь к собаке.
За кражу моей таксы я его простил два года тому назад. Это он сегодня повинился передо мной: "Джерри умер!" – сказал, как о человеке.
Я же ему простил потому, что он сделал Джерри счастливым – в понимании собачьей жизни: он не держал Джерри в заточении.
Человек был охотником. И Джерри была охотником. Они оба ходили вместе на охоту. Мне скорбно представлять себе таксу, которая за свою собачью жизнь ни разу не заползала в лисью нору...
Кобелек в сарафанчике у расфуфыренной тетки!
Она любительница собак? Извращенка! Она "обожает" таксу!
Она кормила таксу из своих рук собачьими лакомствами, насколько чувствовала себя собакой. Ее собачье чувство ошибочно. Такса в своих собачьих чувствах не ошибалась: "Я человеку – друг. И пусть он меня в чем-то не понимает, я понимаю его, и мы можем дружить".
- Это с тетей-то?
- С охотником!
Джерри мне подарили переростком.
Его вначале, еще щенком, отлучив от мамы, подарили тете.
Тетя души в нем не чаяла. Но Джерри не тявкал. А тете хотелось песика тявкающего.
Два месяца Джерри кормился у тети куриными окорочками. Тете подарили левретку. И тетя поспешила избавиться от таксы. Она подарила её мне. Вместе с именем – Джерри.
Я не знал тонкостей собачьей жизни. Я изучал справочники по собаководству.
Оказывается, собаковод должен дружить с ветеринаром. С ветеринаром завел дружбу сын. Сын для Джерри стал наставником: "Сидеть! Фу! Неси! Ищи!" И так далее.
Джерри – умница. Ловил – сходу. К тому же, у Джерри – гены!
Однажды полугодовалого Джерри я взял с собой в деревню.
Джерри на поводке от станции бежал впереди. Он поворачивал мордочку и каждый раз, глядя мне в глаза, как бы спрашивал: "Я правильно бегу?". Получив одобрение, бежал дальше. Но я ведь не произносил, ни слова! Я стал подозревать себя: "насобачился" – понимаю собачий язык.
Деревенские собаки тоже познали радость. Завел их Джерри своим появлением. Это не по городу водить таксу!
На "фазенде" я привязал Джерри поводком к дверной ручке: три шага влево, три шага вправо; можешь лежать в тени, можешь на солнышке.
Соседская курица, очевидно, думала, если она способна думать вообще, что у городской таксы повадки деревенской дворняжки. Тойхоть на голову "привет от курицы" – не дернется. У Джерри – гены! Папа – охотник, мама – охотница! Деревенские куры! Какие же вы дуры! На что вы рассчитываете? На дружбу с городской таксой? Если бы от станции по селу она не шла на поводке до моего домика в деревне, скольким из вас она свернула бы шею!
Соседская курица подошла к таксе на расстояние поводка. О чем она думала, альтруистка? – "У хозяйки денег нет!" В общем, расплатился я с хозяйкой. Влетел в копеечку. А курицу забрал с собой! Трофей охотничий!
А сколько воплей было?
Мы с Джерри, по большому счету, уносили ноги из деревни обратно на станцию. Возле калиток стояли мужики с бабами с тычками в руках. Меня напутствовали: "С этой крысой в деревне не появляться!"
Ну, Джерри, дожили! Деревня – не понимает, кто есть кто!
Я думал наоборот: "Ты молодец, Джерри!" И Джерри чувствовал мое расположение к нему. Он читал его в моих глазах. Я сделал для себя открытие: собаки умеют читать!
Джерри исполнился год. Грянула беда. Первый собачий вор не замедлил себя ждать.
Джерри ходил на прогулку и возвращалась с нее самостоятельно. И вот он не вернулся.
Я стал подозревать ребят. Они часто просили разрешения поиграть с Джерри, и я позволял, хотя и знал, что это неправильно. У пса должен быть один хозяин. Такса и без того разрывалась между мной и сыном.
Оказалось, Джерри беспардонно сперли.
Я дал объявление в газету. Там поместил и такие слова: "Собачий вор! Тебе необходим "Оподельдок"! Газета вышла утром. Джерри вернулся домой к обеду.
"Швейка" Гашека читать надо! Напугал вора "Оподельдок". Первый собачий вор никогда не читал о бравом солдате, и ничего не знал о профессии Швейка до его службы в армии.
Вора всегда преследует чувство страха. Даже вора собачьего. Страх – атрибут вора, его визитная карточка, часть его жизненной философии.
Джерри был изгнан из воровского гнезда из-за страха перед "Оподельдоком":
- П-шел домой! – после седьмого дня пленения…
- Чем твой Джерри болеет? – спрашивали меня интеллигентные знакомые.
- Ничем! Читайте "Швейка"! – все, что я им отвечал.
Я так и не узнал, кто был первым собачьим вором – похитителем моего Джерри.
Через месяц Джерри снова украли. Оказывается, профессия собачьего вора не только мужская. Собачьими ворами преуспевают и тетехи!
Ну, зачем, грудастая, тебе такса?
Пудель, шпиц, болонка, левретка, ротвейлер, любой слюнявый, наконец! Но такса! Зачем? Зачем ты её лупила? Тебя били, когда тебя, царицу природы, учили ходить на "задних лапах"? Тебе положено ходить на "задних"! Таксе положено бегать на четырех и мордой вниз!
Она тебя боялась. И я бы тебя тоже испугался.
Когда ты состоишь из одной груди, зачем тебе такса? Тебе мужик нужен!
Я не стал тебя бояться, потому что знал: вора преследует страх. Твой страх - мой союзник.
И ты, второй собачий вор, вернула мне Джерри безропотно.
Мир тесен. Джерри через два месяца твоих истязаний узнал меня.
Джерри вернулся в дом с чужим поводком, набранным из железных звеньев.
Собачья грудастая воровка осталась со своим страхом наедине.
Еще вернулся Джерри обученным стоянию на задних лапах и с нескрываемым чувством презрения к грудастому полу: женщина обучала таксу битьем.
Любила и била!
Не обзаводилась мужиком: боялась – будет колотить! Не мешало бы!
Джерри стал спать на уголку кровати у ног сына. Синдром бывшей хозяйки.
Стоило сыну подняться с постели, как Джерри занимал его место головой на подушке, лежа на спине и укрывшись до шеи одеялом. Лежал, глядел в потолок. Размышлял?
- Джерри! Ты, негодник!..
На "негодник" Джерри реагировал по своему: в секунду поворачивался на бок мордой к стенке, подложив обе лапы вместе под ухо, как складывают ладони люди.
Более ласкового слова, чем "негодник" - не придумать.
Такса не обижалась. Она понимала смысл, который вкладывался в слово, и по-своему радовалась.
И таксу мою украли в третий раз.
Два месяца поисков к результату не привели. Пришлось с пропажей смириться.
Сын уехал жить в другой город. О Джерри забыли. И другого пса заводить не хотелось.
И вдруг! Это случилось два года тому назад…
Собачья свадьба едва не сбила меня с ног. В кавалькаде беспородных псов бежал за пушистым хвостиком, среди не последних, и моя породистая - такса Джерри. Случилось – мы одновременно узнали друг друга.
"Джерри – рядом!" – такса выполнила команду безукоризненно.
Джерри покинул гулять свадьбу - совершил собачий подвиг. И не потому, что ему невеста не светила. Ему захотелось пообщаться со мной.
Ему было о чем рассказывать.
Облизываясь и заглядывая в глаза, кобелек рассказывал мне молча о своем житье. Шрамы на ушах, шее, спине и боках подтверждали, что он живет настоящей собачьей жизнью, достойной таксы.
Джерри шел рядом со мной, как ходил одиннадцать лет тому назад. Мы вроде и не теряли друг друга.
Мне вспомнилась история с ежиком, случившаяся некогда с молодым Джерри.
Как же ты взял тогда ежика, Джерри!
Я работал в своем гараже, а Джерри носился между соседними гаражами. Я услышал – Джерри плачет. Я выскочил из гаража разобраться с обидчиком. Обидчиком оказался сам Джерри. Он захватывал свернутого клубком ежика своей пастью и, мотнув головой, подбрасывал колючего на два метра вверх. Ежик в полете вверх раскрывался и шлепался на нос Джерри, который норовил схватить летуна за живот. С трех раз не получилось – Джерри плакал. Я не успел добежать: в четвертый раз ежику пришел конец – цапнула такса таки колючего за живот, и положила мне убиенного к ногам. Осталось похвалить, не наказывать же.
- Идем домой, Джерри! – я, скорей, попросил, чем приказал. Джерри с радостью принял приглашение.
Войдя в квартиру, он остановился у порога и обвел прихожую глазами, потом посмотрел мне в глаза, и стал совершать обход, обнюхивать все и вся. Натыкаясь на старые предметы, он поднимал на меня свои глаза: "Узнаю!"
Узнает! - у меня выступили слезы.
К новым вещам Джерри долго не принюхивался. Они ему ничего не напоминали о прожитых в этой квартире месяцах.
Совершив обход всех комнат, Джерри вернулся к входной двери, лег и так тяжело вздохнул, что сердце мое сжалось. Я его понимал. Это могло означать одно: "Рвешь ты мне мою собачью душу!" – и издал такой басистый лай, что и моя душа похолодела: "Ничего себе! Впрямь, собачий "граммофон".
Я понял: Джерри - больше не моя такса.
И Джерри ушел. Я не стал его удерживать. Я не стал вычислять третьего собачьего вора по имени. Я знал – он хороший человек. Он, как собачник – лучше меня. Джерри это оценил.
Такса вернулась к последнему своему хозяину – третьему собачьему вору. С момента последнего похищения прошло одиннадцать лет!
Прошло еще два года. И я встретился с третьим собачьим вором лицом к лицу.
- Джерри от меня никогда никуда не отлучался! – хвалился человек.
- Как же, как же… - невыразительно промямлил в ответ я.
И вот от человека я узнал, что Джерри умер. У третьего собачьего вора текли слезы из глаз:
- Такого пса у меня больше никогда не будет! Прости мне мое прегрешение! – просил он прощения у меня. – Да, я собачий вор! Но почти тринадцать лет я брал её с собой на охоту! А теперь она умерла!.. – человек оплакивал собаку, как человека.
О Джерри – хорошо. И хорошо сказал человек: Джерри – умер.
Категория: Рассказы Автор: Михаил Низовцов нравится 0   Дата: 17:10:2012


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru