Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















Ботинки

Какое-то время я стою посреди кухни, не зная, как тут быть, ведь рассказ – вот он, прямо у меня в голове, я его закрепила там, оставила, сама начинаю мыть посуду. Сначала ставлю алюминиевый ковшик с водой на газ, потом намыливаю хозяйственным мылом красную поролоновую китайскую губку и начинаю мыть. Тарелку за тарелкой, потом идут бокалы. Губку надо намылить еще раз, она буквально пропитывается мыльной пеной. Дальше приходит черед ложкам. Ложки удобно мыть и мылить, с них сходит жирок, и они начинают блестеть. Вилки не такие, они худые, скользкие, но хуже всего мыть ножи. Они норовят выскользнуть из мыльных рук, хорошо, если не порежешься, брызнуть пеной и упасть на пол. Теперь обязательно кто-нибудь придет.
-Жди мужика, в гости!
Это Айжанка.
-Зачем нам мужик? Мужик нам ни к чему, своих хватает, - бубню я. И добавляю, - а если упадет ложка?
-Тогда жди женщину, толстую.
-Ну и кто-же это у нас толстый? - Я поворачиваюсь к ней, вода стекает с моих рук и капает на пол. Я брызгаю водой на Айжанку.
-Ты – толстая!
Включаю кран с холодной водой. Осталось промыть все и поставить на «сушилку». Домываю посуду. Так что там у меня в голове? Ах да, рассказ. Ну, если рассказывать с самого начала, то слушай. Произошло вот что.
Помнишь, я торговала на Зеленом? Ну, не то чтобы торговала, а так, приторговывала. И еще газету купила, эту, как ее – «Из рук в руки». Да, да толстую… Ну и прочитала там, что в большом магазине «Алма», ну тот, что в бывшем ломбарде сделали. Ну да, да – где раньше был дом быта «Асем». Что там большая распродажа… Тогда в «Алме» торговали китайским товаром. Неликвидом из Пекина. Товар залежавшийся, пахнущий плесенью. Маленькие трусы и рахитичные бюстгальтеры в ящике – навалом. Ядовито желтые, тошнотворно зеленые, с растянутыми лямками. Я смеюсь, китайцы их, наверное, тянули, вытягивали, вот и получились растянутые лямки. В ящике поменьше – носки без пары. В этом ящике роется вспотевшая женщина. Она ищет вторую пару поросячьим розовым носочкам с бантиком сбоку. Ее привлек именно этот дурацкий бантик, и яркая наклейка, с китайской желтой обезьянкой, похожей на собачку. У собачьей обезьянки, или обезьяньей собачки на лапках пририсованы носочки, которыми она явно очень довольна. Поэтому обезьянья собачка, или собачья обезьянка радуется и у нее на мордочке нарисованы губы. Ярко красные.
Женщина сказала мне, такие хорошенькие носочки, как - же мне найти пару?
Я сказала, что можно и не пару, а взять розовенькие и полосатые голубые, и так и носить, это сейчас модно. Или вот эти вот - беленькие с нежной салатовой полосочкой и бледно коричневые в зеленую крапинку. Разные носки. Это ведь так необычно. А необычное всегда притягивает.
-Правда? - удивилась женщина и стала еще быстрее перебирать руками, и вешать носки на свои плечи.
-Двадцать тенге, совсем даром, - ввернула я.
Женщина вытерла носком лоб.
Окинув взглядом коробку, я довольная произнесла:
-И зря вы ищете, здесь нет пары.
-Правда? - еще раз удивилась женщина и выгнула спину.
-Правда, поддакнула я, - пара уехала в Гуанчжоу…
-Что? - Женщина носком промокнула лоб. – А где это?
-Где-то в Ганьсу…
Потом я пошла в отдел, где продавали сумки. В отделе скучала худая продавщица в мини юбке. Сумок было много. Они лежали разноцветной кучей, прямо посередине отдела. Куча блестела дерматином и пахла сыростью. Я потянула за черный ремень и вытянула симпатичную коричневую сумочку, комбинированную черным.
-Двести тенге, - сразу резко сказала продавщица. Я посмотрела на нее, она шагнула ко мне. - Если возьмете пять, вас ожидает подарок!
Внутри, сумка была поддернута плесенью, как сумочка старой актрисы с просыпанной розовой пудрой.
-А где они хранились? - спросила я у продавщицы.
-На корабле!
Я вздрогнула.
-Да, да! На корабле!
У продавщицы был узкий лоб и галстук на шее.
-В трюме началась течь, и затопило весь товар.
-Товар?
-Товар очень крупный, испортились шубы…
-Шубы?
-Из волка и лисы…
Я перебила ее: – А что в Китае есть волки и лисы? Они их еще не съели?
-Знаете что! – у продавщицы стали злые подведенные глаза, такие ехидные «стрелы-независимости», – Сумочки хорошие! Мы поэтому и скинули цену…
- А что за подарок? – полюбопытствовала я.
- Еще одна сумка. Точно такая же.
- О! – сказала я. - Мне это нравится! А можно мне здесь еще порыться?
- Ройтесь, ройтесь…
В результате моих поисков, в дерматиновой куче, я обзавелась белой крокодиловой, с огромной пряжкой и зеленым подкладом. Джинсовой вареной, на липучке, с длинной толстой лямкой, «а ля почтальон». Черной, миниатюрной с узким ремешком и множеством замков – молний.
На моем плече висело уже четыре сумки, черная миниатюрная позвякивала брелоками, а я все никак не могла остановиться. Мне хотелось рыться и рыться и вытаскивать из дерматиновой кучи новые сумочки. На лбу у меня выступил пот, но так как носка рядом не было, я промокнула лоб рукавом шифоновой блузки. Ткань была шершавая, и размазала пот по лбу.
Сумок было много. Так много, что мне стало тесно. Они переплелись ремнями, зацепились пряжками, прилепились липучками, скрутились, блестели, и пахли.
- Если десять возьмете, две бесплатно! – проворковала продавщица.
Потная, я оглянулась на нее. Она улыбалась редкими зубами. «Господи…, что я тут делаю?... Зачем мне столько сумок?... И этот запах…, его же ничем не выветришь…, разве что разольешь внутри каждой сумки одеколон «Шипр» или «Саша»…»
- Продадите с наваром!
Мне стало тяжело дышать.
- По двести купили, по пятьсот торганете!
Еще минута и меня или отсюда вынесут, или я задушу редкозубую продавщицу.
- Проветрите их на воздухе, туалетной водой сбрызните подклад…
Сдернув с плеч ставшие ненавистными сумки, и бросив их в кучу, я выбежала из отдела.
Бежать было недалеко, рядом был обувной отдел, жутко пахнувший кожей, дерматином, нафталином, и еще чем-то, неуловимым.
- «MARI CAY» такая дорогая, - и обращаясь ко мне, продавщица, похожая как две капли воды на первую, с редкими зубами, - Не проходите мимо, новое поступление товара…»
«Новое поступление товара» оказалось страшенного вида мужскими ботинками, узкими, с вытянутым на пятнадцать сантиметров носком, загнутым вверх.
- Что это? – удивилась я.
- Ботиночки на гелиевой подошве, - бойко ответила продавщица, - Посмотрите, какие они легкие, ваш муж будет как-бы босиком. – И наклонив голову, заговорщицки пропела, - У вас есть муж? Да? Вот ему будет казаться, что на ногах ничего нет… Представляете? Совершенно босиком… Такие легкие…
Я представила своего мужа, как бы босиком, в уродских ботинках. Вот он идет, потом поскальзывается, матерится. Ноги в ботинках разъезжаются в разные стороны. Муж делает вираж,… но куда там… уродские ботинки с загнутыми носками, как фигурные коньки, этакие «снегурки», не слушаются.
Легкие ботинки были пустотелые, внутри было написано: «Chystiah Dior». Кто такой был, или есть этот «Шустиах Диор», я не знала, но сказала:
- Все это очень хорошо, но мне нужны женские….
Это видимо было магическое слово, потому что, тут же мне были показаны, лаковые ботиночки на шнуровке, на тонкой подошве.
«Да…,- подумала я, - в таких зимой далеко не уйдешь, хотя довольно ничего…».
- Сколько?
Лаковые ботиночки на тонкой подошве оказались дорогими.
Дальше шло множество сапожек, разноцветных, на летней подошве. Некоторые имели замок сзади на пятке, уходящий вверх, и теряющийся в розовом мехе не то кролика, не то крашеной кошки. Другие имели высокий подъем и каблук, сантиметров на пятнадцать.
В конце концов, я остановилась на толстокожих желтых ботинках, на тракторной подошве, на шнуровке.
- Одобряю ваш выбор, это для хороших ног, чувствующих землю, - проворковала продавщица. Я посмотрела на ее ноги. Они были кривы и худы. Потом я посмотрела на свои, в джинсах. Джинсы обтягивали бедра и колени, и распускались веером книзу. «Морячки…, морячки…, в полосаты-ых тельняга-ах…» Под джинсами виднелись старые, натертые коричневым кремом чехословацкие ботинки. Ботинки были стары, но очень любимы мною. Я все никак не могла с ними расстаться. Они навевали на меня воспоминания семилетней давности, когда мы купили их на барахолке у заезжего иностранца, и я всегда любовно натирала их кремом, и забивала газетами.
- Сейчас в моде стиль «милитари».
- Да, да! – поддакнула я. «Френч тебе, с галифе…» Ботинки мне очень понравились. И я почувствовала, что моим старым чешским «Botas» пришел «копец», – А это кожа?
- Исключительно кожа! Свиная!
- Что?
- Да, да свиная! А что это вас удивляет? – продавщица округлила глаза, - да знаете ли вы, что свиная кожа считается самой крепкой, крепче овечьей и телячьей…
Этого я не знала, поэтому хмыкнула носом.
- Китайцы научились их выделывать, дубить, красить. Они украли у итальянцев рецепт выделки свиных шкур…
Мне представились маленькие китайцы, с вывернутыми ножками с вилами наперевес и китайская же свинья, огромная, почему-то синяя, с загнутым вверх пятачищем. Китайцы бегут, свинья тоже. Они кричат, бьют батогами свинью, она тоже кричит, бросается на крайнего китайца, подминает его под себя, урчит. Китайцы окружают ее, топают ногами, орут и бьют по спине и голове. Свинья падает… на китайца, всей своей синей огромной откормленной тушей, задавливает китайца. Раздается страшный крик, это кричит китайская женщина с короткой стрижкой под «горшок», и во френче. Она подбегает, начинает толкать руками свинью, пытаясь вытащить, вероятно своего мужа, но свиная туша даже не шелохнулась. Тогда она начинает кричать и бить китайцев, стоявших рядом и стыдить их, показывая им маленькой рукой, как надо поддеть, подтолкнуть свинью, чтобы ее муженек, хотя бы глотнул воздуха, и дальше уже можно будет спокойно ее перевернуть, дать вылезти ему и нести свинью на освежевание.
- Да, да! Самая толстая кожа! Именно для солдатских ботинок! – голос продавщицы вывел меня от китайцев назад, в магазин. В моих руках замшево поскрипывал правый ботинок.
«Ну что же», подумала я, «взять что ли?»
Но, сначала надо было померить. Как говорила моя мама « Померь стоя, проверь швы, понюхай, кожа пахнет… кожей, отогни изнанку и проверь замша ли с изнанки, потом бери». Ботинки были симпатичные, но осенние, внутри отсутствовал меховой подклад, зато подошва толстенная. Этакая экскаваторная, может быть чуть-чуть напоминающая ботинки космонавтов, американских, когда они высадились на луну и стали подпрыгивать там, в серебристых костюмах и серебристых же ботинках. У них блестели шлемы в лунной темноте, и от прыжков поднималась лунная пыль. А они все прыгали и прыгали, и пыль все поднималась и поднималась, и не хотела опускаться.
Мне захотелось надеть желтые ботинки и попрыгать по магазину. Но как всегда голос положительной женщины сказал во мне строгим голосом: «Ты что же, это… тетя? А? С ума сошла?» А другой голос, более молодой и приятный: «Какая я тебе тетя? Ты че мать, совсем меня в старики списываешь?» Этот голос так и сказал – «в старики». А потом добавил: «Да я еще о-го-го…»
- Ну что? Будете брать? – голос продавщицы с худыми ногами и редкими зубами стал елейным.
«Железку ей надо на зубы. Эти как их…, господи…, брегеты или багеты…»
- Да что вы меня торопите! Примерить то хоть можно? – Я уселась на скамью. Продавщица мерзко улыбнулась. Уже не любимый чешский споро спрыгнул с правой ноги, в черном носке. Желтый смело полез на ногу, я зашнуровала до половины и залюбовалась… «Ай да ножка! Ай да симпампулечка! В желтеньком ботиночке! Просто красатулечка! Джинсы надо новые… к ним…» Я встала. Желтая замша ботинок смотрелась американисто, я надавила ногой, ботинок заскрипел, полосатенькие шнурочки дернулись, блеснули крючки.
- Беру! Сколько! - Я подумала, что денег мне хватит…
- О! - Продавщица засучила ногами в блестящих колготках, - тысячу шестьсот, если возьмете три пары, скидка с каждой пары двести тенге, - и опять улыбнулась.
«Тебе бы не улыбаться...», подумала я. И дальше в мозгу лихо застучал счетчик, «Если с тысячи шестьсот – двести, то это тысячу четыреста, а продавать по две двести, или две. Навар с каждой пары шестьсот тенге. О-го-го! Да это же, можно сказать бизнес на голом месте…!
- Ну что берете?
- Да, да, конечно.
Продавщица побежала за коробкой. Коробка оказалась огромной, белой, с шуршащей пергаментной бумагой внутри. Я взяла три пары, тридцать девятый – себе, и на продажу – сороковой и сорок первый. Продавщица опять побежала за коробками.
Выходила из магазина я с тремя белыми коробками, перевязанными синтетической бечевкой, уверенно. Мне представилось, как я буду поскрипывать по снежку в желтых американистых ботинках с шерстяным носком. «Да, с носком будет тепло, но джинсы нужно купить!»
Я остановилась. Рядом толкались люди, кто-то меня задел. Впереди мужчина захохотал, а я повернулась и пошла обратно в магазин. Двери магазина послушно раздвинулись. Мне надо было на второй, и я прошла и встала на эскалатор.
В душе звучала прекрасная музыка Эдуарда Артемьева из любимого мною фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих», рядом проплывали блестящие витрины, скучающие продавщицы и медленно уходили вниз. «Какой же у-у-у-м-м-ни-ни-к при-и-ду-у-мал эс-ка-ла-а-а-тор» мурлыкала я. Мне было хорошо. Хорошо до такой степени, что захотелось потанцевать. Ротмистр Лемке мигнул, Шилов засмеялся, я опустила глаза, покраснела. Ступеньки уходили вверх и прятались там под полом. И я чуть не упала, потом подпрыгнула и перескочила на твердь, спокойную, не движущуюся. Но твердь, мыла толстая тетка, она водила шваброй из стороны в сторону, размазывая грязную воду, и я опять чуть не упала. Коробки дернулись, ботинки в них стукнулись, веревка натянулась, я с блеском исполнила вираж и осторожно, не поднимая ног, а, передвигая ими по мокрому полу, покатилась в отдел джинсовой одежды, с тремя коробками в руках, в зеленом болоньевом пальто, с обтрепанными внизу джинсами и чешскими коричневыми ботинками.
Ну, конечно же, с джинсами была долгая история, с примеркой, в тесной, пахнущей потом примерочной, в которой зеркало показывало только половину ног, зато хорошо показывало пупок, (моя дочка говорит «папок»), на оголенном животе, и обтянутые бедра. Вообщем, ничего хорошего, материал дерьмовенький, турецкого производства, зато по цене настоящих – фирменных.
«Да что же это? За такую тряпку – такие деньги? Да пошли вы!... » Поэтому осталась я в своих стареньких, стиранных – перестиранных джинсах. «Эх, эскалатор бы сюда, вниз и до самого дома… с ветерком»
Опять в голову полезли всякие мысли, я задумалась на остановке. Рядом шли люди, пахло шашлыком и семечками. Около шашлычной пел и танцевал бомж. Он скорее не пел, а кричал, передергивал плечами, переступал ногами, вихлял бедрами. Было холодно. Люди на остановке сплевывали семечки и смеялись. Бомж смеялся тоже, матерился и называл всех падлами. Тогда я улыбнулась сама себе, и тоже назвала всех падлами. Особенно толстого мужчину в дубленке, который грыз семечки и смачно сплевывал их на асфальт. Даже если захочешь, так не получиться. Он споро кидал семечки в рот, перебирал их там, грыз или щелкал и выплевывал. Делал он это все быстро и плевал часто, и смеялся.
Маршрутка подрулила. Люди бросились к ней, бросилась и я со всеми своими тремя коробками. Представляешь! И еще этот толстый падла оказался совсем рядом со мной. Я сделала презрительное лицо, но потом вспомнила слова мужа, «И что ты обращаешь внимание… Зачем? На фиг он или она тебе нужен, нужна?» И действительно, чего это я? Из-за джинсов что ли? Да нет, не из-за джинс, причем тут они… Это я так, расслабилась что-то, это такой небольшой синдром. Ну не Дауна конечно…
И я просто отвернулась от толстого. Толстый грыз семечки и сплевывал себе в кулак. И я опять подумала, «Ах ты падла долбанная, в дубленке, тебе бы не семечки грызть, а в шахте уголь долбить отбойным молотком» Толстый засмеялся, а я вспомнила бомжа и тоже улыбнулась.
Вообщем, вот и все. Рассказывать больше нечего. Если только про то, как я продавала ботинки. Ха, ха! Но это уже другая история.
И потом, ведь честно скажи, если бы не газета, ну да, да, «Из рук в руки», где бы я купила такие моднючие ботинки? А? Ведь и правду говорят, что без газеты объявлений никуда. Вот допустим, хочешь завести собаку, открываешь «Из рук в руки», и пожалуйста… тут тебе и боксеры, и таксы, очень много сторожевых, и так для души… пуделя там всякие, абрикосовые и сиреневые. Да что хочешь! Книги?... Достоевский? Да полный сборник! А заметила, как народ стал зачитываться Достоевским? Ладно, что - то заболталась я, а тебе бежать надо, но самое главное, что вот рассказала тебе и настроение сразу поднялось, стало так хорошо… Ну давай! До скорого! Передавай привет своему ненаглядному! Покедова! До свидания – я….
Категория: Рассказы Автор: Айгуль Бейсеналина нравится 0   Дата: 20:03:2013


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru