Мороз застыл на балюстраде,
Метель по улицам мела.
В седом блокадном Ленинграде
Дворянка старая жила.
Осьмушку хлеба половиня,
В буржуйку бросив горсть трухи,
Полузамерзшая графиня
Листала Байрона стихи.
В окно стучались взрывов звуки,
Метались блики по стене.
Но ей не страшно. Что там, внуки
Уже погибли на войне,
Их смерть не пережили дети,
А ей вот бог отмерил дней.
Она одна на этом свете,
Лишь Байрон что-то шепчет ей.
Слова его - бальзам для слуха.
Без них - господь не приведи!
И томик маленький, старуха,
Рукою жмет к своей груди.
На шали, словно, на корсаже,
Биеньем сердце ожило.
Сейчас она ему расскажет
Как ей ужасно тяжело,
Как часто обращалась к небу:
«Возьми старуху, не томи»
Как слезы катятся по хлебу
Хлеб вкусен с солью , mon ami
Как будто ешь тоску и муку,
А здесь ее никто не ждет.
И Байрон, взяв худую руку,
С собой графиню уведет.
А утром, у буржуйки, сидя,
Надев из инея тулуп,
Держа стихи, и строк не видя,
Блокаду встретит новый труп.
|