Завершение купального сезона
|
Вячеслав Максимов © г. Томск, 2010 Завершение купального сезона (некоторые мысли провинциала) Прощаюсь с морем. Улетаю от стейков из рыбы-иглы, форели гриль, всевозможных кебабов, барашка на вертеле, запаха стреляющего на угли оливкового масла, сорока девяти видов липких сладостей, бесконечного ряда салатов, овощей и фруктов, паршивой водки «Абсолют», которую турки изготавливают по лицензии. Да и шведы ее делают без души. Везу на родину три кило лишнего веса, облупленный нос и дешевое самоварное золото Анталии. Вылет утром. В безоблачной выси медленно движется наш могучий лайнер как по школьной географической карте, над горами Турции, над узенькой полоской Российского черноморского побережья, над Краснодарским краем, разлинованным прямоугольниками, трапециями полей и садов, дельтой Волги и все дальше и дальше на северо-восток к моей родной матушке Сибири. Становится вдруг до слез обидно, что живу я в такой …, в общем, так далеко от эпохальных узлов истории и колыбели цивилизации. Снижение Боинг совершает уже в темноте. Очертания столицы шахтеров видятся морем электрических огней, съедаемых громадой плоскости крыла самолета. Родина меня тщательно обнюхивает, ощупывает взглядом строгого таможенника, перетрясает кладь и багаж - не дай бог чего запретного везу. Выхожу из порта втягиваю ноздрями холоднющий воздух и томление души позади – я дома. Грусть по боку - сумки к автобусу тащу сам - гольфкаров здесь не подают. Житьишко в провинции (мысли уже в автобусе), наверное, не такое уж и плохое. Начинаю старательно выискивать положительные моменты: городок небольшой, проехать из конца в конец за полчаса можно, куда ни плюнь - университет, охота опять же рядом. На открытие осенней охоты по перу не успел, так всю плешь жене проел. Но выбраться дня на два все равно надо после отельно-отдельного отдыха хочется побродить по родным просторам, да и жир турецкий растрясти. Охотники в провинции должны быть довольны уже тем, что в десяти - двадцати километрах от города могут расчехлить ружья и заняться производством охоты, как писано в Правилах… *** Моя дача стоит на границе Зеленой зоны и охотугодий пригородного района. Перебрались на острова. Утковать здесь можно прилично, не уезжая за тридевять земель. И как ни удивительно, водоплавающей дичи достаточно. Конечно, это не плавни Каспия, но две – три кряквы за день добыть можно. И самое приятное, видеть, как из трубы твоей бани дымок курится. А представишь, что березовым веничком пахнет, и каменка в парилке потрескивает от жара, и до этой благодати рукой подать, душа заходится и млеет. Сети уже в воде: одна в озере на карася, другая в реке на ельца - обе по 25 метров, как писано в Правилах, да и куда ее больше рыбы-то. Ухи сварить, да юшки похлебать, домой привезешь - уже рыбный суп - в горло не лезет. И вперед по острову, краями озер, с ружьем наготове, сжигать килограммы. Лайка Белка, заядлая утятница, по урезу воды месит ил и от азарта поскуливает; готова утку хоть из-под земли, но поднять под выстрел. А если в напарниках бывалый охотник, который, со слов: «восемнадцать осеней соболевал с дедом Софронычем», чувствуешь себя уверенно, да и послушать есть чего из опыта северян. Что на привале лучше глотка воды и охотничьей байки, приводящей в состояние глуповатого восторга, когда все воспринимается на веру, с пониманием и смехом. И самого распирает от желания что-нибудь рассказать. Но лучше послушать: «…К утру в зимовье уже холодно, наспех пазёные венцы хоть и положены на мох, тепла не держат. Три охотника лежат и ждут, у кого первого терпение или мочевой пузырь лопнет. Дед Софроныч посерединке, подальше от холодных стен. Софроныч - промысловик старый, закалка еще со сталинских милостей сохранилась. Уже сухонький, восковой спелости, но таежные навыки чувствуются в каждом движении. Говорит тихо: «Тайга шума не любит». Икону можно писать с его лика. Мы, еще молодые, оба нефтяники-вахтовики, парни закаленные; нам хоть бы хны, что спальники к утру у стен инеем покрываются. Потерпим холод несколько дней, а при первом хорошем морозце обольем водой углы и стены снаружи – вот и утепление. За дедом мой сосед по двухквартирному дому – дружим семьями, в бане вместе паримся и послебанные сто граммов без порток замахиваем. Прозвище соседа – «Полковник». Наряди его в военную форму - вылитый полковник; ни капитан, ни майор, а именно полковник: порода так и прёт. Выпьет - в песни ударяется: «Принакрылося небо снежком…» Выключить его лирический тенор можно только крайним стаканом. Сознательно не говорю последним, пронеси господи мимо последнего… Я тоже мужик ничего себе, кряж саянский из Хакасии, топор из рук не валится, дед мой сказывал, он еще в 80 лет ловил бабку мою в коровнике… Кашевары из нас никудышные - это сразу надо сказать. Завезли ящик вафель и коробку майонеза в баночках. Вот и потребляли чай, вафли и майонез. Нам вкусно, а Софронычу грустно. Неделю уже прожили, и вот ночью слышу - встал дед, фуфайку набросил и подался из зимовья. Первая мысль: «Не захворал ли Софроныч ненароком, хлопот не оберешься; до жилья добираться почти сутки». Картошку мы хранили в водном холодильнике. За день избушка выстужается, а на дне речки температура постоянная как в погребе и картошечка всегда чистая и не подмерзает. Дед вернулся: «К проруби ходил». Затеплил коптилку у двери, сел на корточки спиной к нарам, закрыл огонек: «Заботится, чтобы нам свет не мешал». Чистит картошку и приговаривает: «Охотнички, язви их, кажин день ахли да манез, ахли да манез, загнёсся с такими спаршшиками…» Но байки байками, а труба охоты зовет. К слову сказать, лодка надувная имеет особенность сдуваться и складываться на ходу носом вниз, эффект как от снятого стоп-крана. Сила инерции срывает тело, и оно летит вперед как пушечное ядро. Спустились мы протоками по течению на несколько километров, серых уток посмотреть. Возвращаемся главным руслом, летим по зеркальной глади - лодка белая, «Ямаха» тянет, куда с добром. Погода ласковая с блестками паутинок в воздухе. Горожане высыпали на галечные берега понежиться на солнышке. А мы в камуфляже, на виду у всей публики, в импортной лодке с японским мотором – «Жи-и-и-и-х!» Северянин на румпеле; я лежу на фанерном дне , голову на бублик примостил, смотрю по сторонам – красота. Куда там Турции до нашей сибирской природы. - Не нужен нам берег турецкий, Чужая земля не нужна…- И дальше по тексту. - Корнет Оболенский налейте вина - вроде бы так поет певец Михаил Звездинский. И правильно поет! Скосил глаза на берег, а там, среди множества людей и машин дородная дама в ярко-оранжевом купальнике, нагнувшись, повернулась к реке широкоформатным телевизором и намывает коврики у белых Жигулей. Воспламенившись зрелищем, я привстал и только успел облокотиться на нос лодки (хотел выразить восхищение от увиденного), как оказался в воде, на глубине, при полном параде и аксельбантах. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно: «В глубь!» Удар винтом по голени; нога занемела. Вынырнул уже за кормой, одежда и завёрнутые бродни, набрав воды, тянут на дно. Северянин сидит в лодке. Вцепился в румпель, газует с белокаменным фейсом и глазами морского окуня. Меня разбирает смех - хочу закончить фразу, начатую в воздухе: «Смотри, какая … ж… енщина». Но, чувствую, не до монологов уже, захлебываюсь. Ушел под воду, поймал дно и, оттолкнувшись, выскочил на поверхность как поплавок после поклевки, набрал воздуху и заорал благим матом. - Заглуши мотор и подай весло!- северянин внял. Ухватился я за лопасть, обнял бублик и только тогда отдышался, когда почувствовал дно переката. Подтащил лодку к берегу. - Ты чё, примерз?- - Ждал, когда ты всплывешь с раскроенным черепом. -А мотор чё не заглушил? - Рука задеревенела, даже газ не мог сбросить. - Ладно, и на старуху бывает проруха. Знаем, плавали, – повторил я его любимую присказку. На малых оборотах дошлёпали до стана (насос, конечно, лежал у палатки). Я переоделся. По наружной стороне правой голени зачернел кровоподтек размером с ладошку, но кожа осталась целой. Спасло завернутое голенище, только сапог пришлось клеить в трех местах. Присели у кострища, плеснули по капочке нашей, душевной, российской; помолчали минуту. Северянин и говорит проникновенным голосом, отведя в сторону увлажнившиеся глаза – «Ну, с днем рождения!» - -И чего он так расчувствовался? Завершили купальный сезон благополучно и, слава богу. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Вячеслав Максимов | нравится 0 Дата: 20:12:2011 |