Разговоры в лесу. Разговор первый
|
-А что лес?Я всегда им восхищался... да, если хочешь, оставайся, здесь тебе везде постелено. Когда она бродила по лесу, всегда воображала рядом с собой существо, ее сопровождающее, беседующее, она мысленно задавала ему множество вопросов и также получала ответы. То были не обязательно вопросы: в зеленых чащах, на одном берегу протекающего мимо источника-реки, ей виделись все те люди, что жили сотни лет назад, что размышляли о природе любви на этих бережках, уставшие от солнца и от воздуха, но требующие всего сразу. -А какие люди к тебе приходили? -Много, сумасшедшие-топились, влюбленные-сходили с ума, а потом топились.Потом солдаты... -Но здесь никогда не было войны! -Но ты ведь хочешь, чтобы здесь когда-то проходили солдаты и смелой кровью обагряли сухую листву, которой оставалось не больше, чем им самим? -Хочу, расскажи и про них. -Конечно. -Кто еще? -О, множество детей и родителей, от которых первые прятались и иногда навсегда. Тогда она плакала беспричинно,могло показаться, что все это только расстроенная воображением психика, но то было чем-то глубоким, исходящим из неосознанных пределов души,к которым она никогда не обращалась, да и не испытывала в этом необходимости. И слава господу. -Чего замолкла? -Хочу историю, но давай пойдем без остановки...Не хочу останавливаться. -Нет, ты ведь побежать хочешь? Чтобы ветер оглушал.Чтобы ни о чем не успеть подумать?Так. -Да. Бег ее, сумасшедший, несдержанный, словно следствие сердечного приступа, бесконтрольный и немышечный вовсе... -Тут душа повсюду- здесь мягко и легко.Не бойся-не упадешь, не заболит, - протяжно кричал он,-тут все равно повсюду душа. *** Аккуратно разложив полосы по траве, она закрыла глаза, чтобы проверить, может ли воображаемое небо быть прекрасней существующего,- "Нет". -Почему? -На моем небе облака дергаются, а не плывут, а те облака...к ним запряжены балерины,которые их медленно-мягко перевозят, и им совсем не тяжело.Никто не жалуется, небу жалобы не свойственны, на небе не жалуются, там пожинают плоды геройства, чести, любви, совести, веры и, пожалуй, едят много сладкого на основе молока. -Это рай.Ты описываешь рай. -Да разве нужен рай, когда есть просто небо. -Одно и то же. -Нет: смотри, если пользоваться политическими аналогиями, то небо - это государсво, где все величие и честь - это дружный народ, а рай - это партия, которая как бы берет народ под опеку, но вечно говорит:наша партия - РАЙ:вступай и живи, как в раю. И благоденствие этого честного народа считает исклюсительно своей заслугой, а это у него (народа) и без того получается само собой, без орудий, даже самых безопасных и бескурочных.Просто небо. -Без бога? -С Ним все слишком просто. Но пусть с Ним.С Богом все думают, что это из-за Него так прекрасно и хорошо, потому-то мы такой дружный народ. А они сами по себе дружны и спокойны и нет врагов.Впрочем, я хотела бы услышать от тебя историю, потому что во многом сомневаюсь из того, что только тебе рассказала, и мне не хоелось бы, чтобы ты сейчас это стал обдумывать и решать, дура я или не совсем. - Какую бы историю...Да хотя бы про солдата. -О, там будет много крови? -Там совсем ее не будет. -Совсем-совсем? -Может быть чуть-чуть, но ты не заметишь, как она прекратится. -Если так. Она открывала глаза и видела перед собой другой берег, пустой, травянистый, незнакомый, таинственный, но такой же, как и тот, где лежала она.На том берегу сидел еще совсем мальчик и думал. Не желая причинять боли траве, он последовательно наступал тяжелыми, не по размеру сапогами по зеленому пологу, обходя разве что ромашки и некоторые цветы, которые были уж совсем трогательно красивы. Да разве я способен убивать?Еще не подошло то время: на охоте отец говорил мне, что это должно начаться лет в пятнадцать или двумя годами раньше, а я до сих пор вынашиваю свою гуманистическую точку рения, которая расплылась в кляксу...в кровавую кляксу.Что бы я мог убивать?Кого бы я предпочем убивать?Положим, передо мной выбор представился: старый седой мужчина, у которого взрослые смелые сыновья с винтовками на плечах, но он ВРАГ, и его сыновья - ВРАГИ, и винтовки их ВРАЖЕСКИЕ. И я должен в него стрелять, но мне жаль его с его морщинами и сединами и шрамами и старыми испорченными горем руками и глазами, мутными от страрости, а не от слез-хотя я непременно подумаю, что от слез - и я говорю кому-то: "Нет!Давай другого!"- а другой-то никакой не старик - молодой, меньше меня - маленький паренек, задиристый и храбрый - мне, положим, не жаль его молодости и того бесполезного времени, для котрого придумали слово "возраст", но мне жаль его родителей. У меня все расплывается перед глазами и я вижу, как тот первый ВРАГ , старый враг, ему кричит: "СЫН, только не бойся этих людей, помнишь, что я тебе всегда говорил?СЫН?" - "Да. папа, я об этом вспомню, когда меня поведут расстреливать, а пока не хочу, можно перед самой смертью?"-"Ладно, СЫН, только не бойся боли и вспомни ТО, что я тебе ВСЕГДА говорил". Но и тут я решителен и во мне даже нет ничего, кроме интереса: Что же тот ему говорил и я допытываюсь у них: Что говорил, что ты всегда говорил?Что говорил? Но оба они молчат, потому что знают свою правду. А правда не может быть вражеской,е сли это правда, то она общая, одинаковая и для меня и для ВРАГА, а если так, то он НЕ ВРАГ, а ДРУГ, а ДРУГА нельзя расстреливать. И я, не пожалевший молодого паренька, отпускаю к его отцу НАВСЕГДА и прошу их бежать, они так и убегают и правда эта убегает вместе с ними, тогда я спрашиваю себя:"За что я их отпустил, но и за что собирался убить? Да разве я способен убивать?". Алеше пришлось стянуть с себя неудобные сапоги и остаться босым: Если бы на фронте не оказалось рядом священника, а захотелось исповедоваться в грехах, и не обязательно после умирать,можно вот так просто сделаться босым и прикоснуться ступнями к траве, лучше росистой. И он медленно: сначала пальцами, потом срединной частью и , наконец, пяткой коснулся сухой травы, словно поглаживая. Алеша резко обернулся на хруст веток: -Лена? -Да, я решила, будто ты побежал плакать, и пошла за тобой,что, видимо, бесполезно, потому что ты даже не плачешь.Или сдерживаешься? Знаешь, это вредно.Нет, не то чтобы там....душевное переживание и муки, а так вредно ...физиологически.Или мне уйти, я слишком сухая для таких дел, если бы ты плакал, моя сухость бы пригодилась, но тогда бы и я размякла и некому было бы жарить курицу. -Курицу? -Ой, ну вот я разболтала, что будет на ужин. Какая я становлюсь со всем этим? -С чем? -С экзаменами. -Ты же поступила уже. -Знаешь, как было трудно, а эта последняя задача, нет, это чудо, просто чудо,-она толкнула Алешу в плечо, чтобы он присоединился к ее чуду, - просто чудо, что мое решение оказалось верным, я не увидела в условии, что треугольник-то равнобедренный, я просто начертила его на черновике так, что по виду он напоминал равнобедренный, а в голове-то у меня этого не было...просто случайность, но какая чудесная. Вот теперь, Алеш, я верю в чудо, стоило все же заниматься у Анатолия Николаевича все прошлое лето, я посмотрела на все под другим углом. -На что посмотрела? -На геометрию, алгебру, в черчении кое-чему он меня научил...Смотри. Лена отломила от ветки небольшой кусок, чтобы продемонстрировать на земле некоторый чертежный маневр, которому ее обучил репетитор. -Ай, да здесь земля травянистая, нужна почва... Она всегда расстраивалась, когда земля была травянистой, берег-каменным, пол- непыльным, стекла - незапотевшими, это она называла "без удобств и условий", это не позволяло ей заниматься математикой на открытом воздухе. -Невозможно на пленере ... и почему я не беру с собой блокнот с карандашом. -А импрессионисты боролись на пленере, создавали великое под чистым небом. -Да твои импрессионисты только нагуливали аппетиты на воздухе, чтобы быстрее приняться за выпивку и бифштекст. -Тебя послушать, так все только и делают, что едят бифштексы и пьют.Нет в тебе задора и отчего ты не плачешь никогда? - Ты не представляешь, сколько я плакала той ночью, когда была уверенна, что неправильно решила задачу... -А разве что? А то я уж подумал, что ты вся механическая. -Не вертись, у тебя паучок на голове. -Как это ты "паучок", даже не паук...А, знаешь, я ведь сейчас почти что плакал? -Вот, значит, почему меня ноги к тебе принесли, я все в тебе чувствую, помнишь, прошлой весной, я сказала, что у тебя ангина, хоть ты на горло даже не жаловался, а через три для - гнойная!И занозу я иголкой вытащила, когда ты сказал, что это видимо пчела ужалила, а так бы загнил сейчас...Все же плакал...Почему? -Я никого не могу убить? Лена даже не вздрогнула. -И хорошо... и молодец, сейчас убивать ни к чему, лучше, когда живут и едят и пьют:человечеству надо время от времени позволять послеобеденный сон, вот и пусть спят, не надо никого убивать, я тебя прошу, Алеша!А если тебе все-таки захочется, я свожу тебя в тир или могу бросать вверх эти ... я не знаю,видимо, у них есть специальное название, эти тарелки, а ты будешь в них целиться, стрелять, пожалуй, будет шумно. Прибежит твоя мать и: "Алеша, мальчик мой!"...В общем, если ты спрашиваешь моего мнения по этому вопросу, то я против убийства. -А если война? -Нет войны. -Если будет? -Когда? -Ну, я не знаю...Тебе назвать дату? -Разумеется... -Ну, например, 12-ого... -Нет-нет...ну не надо, а то накаркаешь...итак уже сказал 12-ого, дурак...Теперь когда-нибудь 12 будет война...И что? -И вот я советуюсь с тобой, Лен, мне придется убивать...и... -Попросишь кого-нибудь повзрослее. -Тогда я и сам буду повзрослее...и что? -Все равно не убивай...Плохие люди сами умирают...мучительно. -Нет плохих людей, я так сегодня решил, правда, я решил это не при тебе и, поверь, это было вполне убедительно. -Да? Они молчали вдвоем, проникаясь тишиной леса и своей собственной тишиной оттого, что больше не хотели ничего такого говорить. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Кристина Давыдова | нравится 0 Дата: 28:01:2012 |