Он поджёг. Хрусталь горела интенсивно, искривляя воздух испарением горячего пара. Реальность стала разворачивать, сворачивать, то делать и то и другое одновременно с происходящим в комнате. Эта волна была похоже на цунами. Он и она в этот момент, были так близки и так далеки друг от друга.
Он пытался восстановить в памяти её четкое изображение. Она в свою очередь была не постоянна: растворялась в пространстве, принимала какие-то расплывчатые очертания, появлялась на мгновение и вновь исчезала из поля зрения. Вдруг он осознал, что она покидает его, его попытки ухватиться за неё, остаться с ней были крайне не вразумительные. Мысли проходили куда-то сплошным потоком, не оставляя ни каких отпечатков в памяти. И вот он ухватился, он вспомнил своего отца, который просил его о помощи в саду, на дачном участке, и он помогал своим родителям, и это было прекрасно…, хотелось вспоминать это вновь и вновь, но ясное воспоминание уже присоединилось к остальному потоку мыслей и удалилось в не известном ему направлении.
Внезапно свет погас, стояла кромешная темнота, входная дверь слегка приоткрылась, и в щель проник бледный луч света. Послышался стук копыт. Самих копыт и их обладателя он не видел. С негодованием переходящим в испуг, он наблюдал следующую картину: после каждого стука, из под не видимых копыт, сыпался какой-то белый порошок. Это уходила она, пытаясь объяснить ему, что-то, как ему казалось, очень важное. Но он не мог сосредоточиться и поймать смысл её невидимого и прерывистого монолога. Дверь захлопнулась, он понял, что вместе с лучом света она ушла уже навсегда. Он пытался кинуться им вслед, но потерял координацию и координаты выхода в пространстве тёмной комнаты.
Слабо улавливались некие колебания, что-то происходило, менялось и трансформировалось . Колебание резко усилилась и к нему пришла ясная мысль, как оказалось последняя. Он чётко ощутил: как сознание становиться уже не его, а точнее оно оставалось всё ещё его, но уже не сознание, это было его безсознание…
Утром врачи уже не смогли его откачать…
|