Лукерия
|
Супруги находились на кухне и вот уже десять минут молчали. Спина к спине. Видно, что в ссоре. Её звали Галина. Была она высокая, плоская, если смотреть сбоку, остроносая, чем-то неуловимо напоминающая саблю. Она что-то «ширкала» по тёрке, раздражённо мурлыкая один и тот же примитивный мотивчик. Её мужа звали Владимиром. Был он наоборот плотен, объёмист, с какого боку не зайди. Невысок ростом и имел лицо, похожее на варёную картофелину. Нос картошкой, круглые приростки ушей, глазки (именно). Упавшая с плеча лямка застиранной майки и разобранный утюг на столе, который никак не хотел собираться, символизировали его расстроенность предыдущей беседой. Супруги давно уже подыскали аргументы для продолжения спора, обрели второе дыхание, но выжидали первого «хода противника». - Нет, - сказала, не выдержав «молчанки» Галина, - так дальше жить нельзя. Мне надоели эти твои вечные «бу-бу-бу» в пустой комнате. С тех пор, как ты вбил себе в голову, что у нас поселилось привидение… - Душа! – резко поправил Володя. - …А-а, один хрен! Жить стало невозможно. Бармина забрали в психушку. Смотри, и ты докатишься…. - Я не докачусь…, - уже глуше сказал муж. – У меня ум холодный. Рациональный. А Бармин – поэт…. Теперь, говорят, у него уже просветлений не наступает. - Во-во! – быстро подхватила жена. – У него просветлений не наступает, а у тебя затемнения появляться начали. Скажи на милость…и откуда на нас ещё эта напасть! Чья душа-то хоть? - Закидухина… Ты же знаешь, я говорил. - Тьфу-ты, - Галина энергично перекрестилась. – О покойниках к ночи… - Он сказал, надо, мол, передать в добрые руки, а то сам, мол, того…а душе Закидухинской куда деваться.… Да и мы друзьями-то с ним не были…так, знались.… А, понимаешь, привязалась душа-то к месту этому. К отвалам на том берегу, к городу, к переживаниям…. А из друзей, вишь… - он в качестве жеста доброй воли поправил лямку, -…только Бармин и оставался, кто её чувствует. - Тьфу-ты! – снова ругнулась хозяйка и принялась резать хлеб. –Господи, ты же в Вузе своём зачуханном диалектический материализм изучал! Что за бред ты несёшь!? - Не отпускать же неприкаянную болтаться по белу свету. Ей и поговорить-то не с кем будет. Пусть уж у нас…Есть- пить не просит…Да и что, плохой человек был Венька Закидухин? - Ничего не скажу… Скорее даже, неплохой… На занятия к нам, в бальные танцы, ходил некоторое время. Вежливый такой, внимательный. С партнершей, как настоящий кавалер, обращался. На ногу наступит – извинится. Жаль, что помер, но что ж теперь.… Зачем жизнь-то себе и другим портить? И что ты себе в голову вбил? Если душа его тут, в нашей квартире, если уж ты видишь её, говоришь…что ж я-то не вижу? - Это не каждому дано, Галь. Да и не с каждым она ещё и разговаривать станет. - Я, если хочешь знать, - хозяйка отмахнулась рукой в смысле «ну, и пусть слышит», - и интимные-то дела теперь как-то в не охотку делаю, не с желанием… - Я уж заме-етил… - Заме-етил…. - передразнила она мужа. – Мне уж теперь и самой всё кажется, да мнится, а вдруг действительно… вдруг на самом деле… гость-то всё слышит, да подглядывает… Супруги снова помолчали. - Ей-богу, Вов, есть ли, нет ли, скажи, пусть уходит. Не могу, когда… чужой в доме. - Да, понимаешь, нельзя… нельзя так. Душа без тела – это всё равно, что черепаха без панциря, ёж без колючек... Всё чувствует, и, причём в сто раз острее. Бармин же и сказал…уже там, в психушке… Её нельзя абы кому. Ранимая она. Сгинуть может. Только в добрые руки. К заботливым хозяевам. Лучше, друзьям. Как котёнка. Своего…. А насчёт интимных моментов – так он и при жизни человек тактичный был. Все ж понимает. Мы хотим побыть одни, а он из дому уходит. Гуляет. Ну, или на кухне находится. Никуда не суётся. - Бред. Володь, ну, я прошу…скажи ему… Хлопнула балконная рама, отгородив квартиру от темноты июльской ночи. - Ой, - сказала Галина. – Сквозняк? - Что? –поднялся на ноги муж. –Какой сквозняк? Упала на пол отвёртка, но он даже не обратил на это внимания. Прислушивался к шорохам и шелестам, словно охотничья собака перед поляной. - Ну, рама балконная звякнула… чего ты вскочил? – стала она размешивать салат. - Когда? - Да только что. Неужели не слыхал? - Я ж всё наглухо закрыл… Комарье… - Ой! – всплеснула руками Галина. - Сиди тут, - Володя вышел в комнату с балконом. –Вениамин, ты тут?… Веня… Супруги битый час ходили во тьме вокруг дома. Он – с фонариком. Она – со свечкой. - Э-эх, что ты наделала, Лукерья-Лукерья! Сгинет! Сгинет душа! Будет грех на нашей совести. - Да, ты ж сам не верил до последнего времени…. Стоило бабе чуть поворчать.… И этот, что за обидчивый такой? Слушай, надо бы его вернуть… Он навроде домового мог быть… Дом от бед оберегал… То есть, я-то по прежнему не верю, но некоторые (она стрельнула глазами) бубнят что-то в пустой комнате, согласись… - Я тоже не верю, но вернуть надо. - И я про тоже…. - Веня….Веня….где ты? ...Большие летние звёзды с высоты своего положения смотрели, как два светлячка ходили в кромешной тьме по двору пятиэтажки, шурша в кустах, спотыкаясь, задевая скрипучие качели. - Ой! – снова сказала жена. Слабо зашуршала мятая газета под оставленным на ночь грузовиком. - Вениамин, ты? Закидухин? Ты здесь? Снова раздался шорох бумаги и, хотя ветра не было, свеча в руках Галины погасла… - Да ладно тебе…, -сказал Володя и спрятал фонарик за спину. – Ну, поговорили.… С кем не бывает? Тишина царила над ночным городом. Ни кошки не мяукали, ни редкое такси не жужжало. Только Галина суетливо чиркала спичками, да жалась за спиной супруга. - Ну, всё. Всё.… Все же люди. У всех нервы. Ты же знаешь, какие мы оба на работе заведённые. Что Галя, что я.… Вот и психуем. Вот и говорим не всегда то, что нужно. Пошли домой. Поздно уже.…Спать хочется. - Правда, Вениамин, выглянула из-за мужниного плеча высокая женщина. – Пойдёмте… Она пыталась разглядеть хоть что-нибудь, кроме газеты, между больших ребристых колёс КАМАЗа. …..Свеча в её руке горела…. 17.06.2001 НБ |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Николай Бодров | нравится 0 Дата: 22:03:2013 |