Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















История одного одиночества


Первая глава
В небольшом сибирском городе, притаившимся возле извилистой и своенравной реки Томы, еще со времен его основания, существует обычай: всем горожанам вменяется в обязательном порядке проводить встречу ледохода. Да не просто проводить, а использовать при этом церемониал – «Изыдипаводок». На то был дан Указ основателя града (тогда еще острога, в одна тысяча шестьсот четвертом году) – князя Алтына. В Указе строжайше предписывалось в точности исполнять мероприятия, связанные с половодьем Томы: «в соответствии с ныне изложенным, не сменивши ни пункта единого сего повеления, не совравши пред совестью своей и родом человеческим, неукоснительно следовать букве Указа»
Поэтому каждую весну горожане с нетерпением, а некоторые и со страхом, граничащим с языческим почитанием древнего культа, ждут наступления самого важного и главного события в общественной жизни небольшого, но уютного Томограда.
Вторая глава
Примерно с середины апреля начиналось это яркое и очень красочное действо. И открывал его первый этап, музыкальный, под названием «Заманивание».
Для его проведения, на плоских крышах нескольких зданий, разбросанных по пойме реки, возводились временные сценические конструкции. В большей степени похожие на альковы, отделанные золотой парчой и украшенные зелеными ламбрекенами. По краям плотных штор пускали крупные желтые кисти-воланы, которые легко покачивались из стороны в сторону, подчиняясь малейшим дуновениям ветерка. Но лишь до тех пор, пока он не сменялся на сильный, северный. Тогда крепкими веревками пеленали длинные материи и превращали шторы в подобие тугих девичьих кос. Чтобы кротким внешним видом усмирить ветер и не дать ему возможности разрушить место музыкального сопровождения половодья.
Изыдипаводковые Утехи считались открытыми, когда по флагштоку самого высокого здания, в котором располагался городской совет, поднималось огромное прямоугольное полотнище зеленого цвета – флаг Томограда. В центре которого был изображен символ города: на нем, срывая путы с задних ног, рвался ввысь серебряный конь. Флаг поднимали в тот момент, когда весть о начале подвижек льда приходила из Долин – небольшой деревеньки, расположенной в верховье Томы.
После этого специально обученные люди, располагающиеся внутри шатров, с помощью старинных музыкальных инструментов («Пуншера меланхоличного», «Сурны печальной» и «Флейты заунывной») начинали исполнять хвалебные гимны в честь грядущего половодья.
В то же самое время по набережной начинали неспешно прогуливаться «Заманиватели» – девушки с пшеничного цвета волосами, наряженные в платья и сарафаны, с вышитыми на них растительными орнаментами. На плечах одних девушек покачивались расписные коромысла, лишь единожды в год извлекаемые из чуланов да чердаков. В руках других располагались корзины с испеченными булочными яствами румяного цвета – подготовленными дарами для почести и усмирения большой воды. И, конечно, на голове каждой их них был венок, сплетенный из тонких веточек распустившейся вербы. Своим внешним видом они как бы манили, приглашали ледоходную стихию поскорее приходить, но не задерживаться, не останавливаться в своенравной весенней поступи своей.
А вот когда появлялись первые признаки ледохода, когда река начинала с треском и грохотом срывать с себя студеные оковы, грозя со дня на день вспучиться громадами прозрачного холода, наступала очередь «Заговаривания».
Для исполнения этой самой важной стадии «Изыдипаводка» вдоль реки начинали фланировать «Заговорители». Одетые по обычаю в сияющие белизной хлопковые рубахи и штаны, подпоясанные разноцветными кушаками, обутые в отполированные до глянцевого блеска яловые сапоги. Встречаясь друг с другом на набережной, они вели светские беседы на околоводные темы.
– Слышали, Глава города сказал, что Тома завтра пойдет? – с важным видом вопрошает один из них, зачиная тем самым пересуды. – И это не пустая болтовня. Я, намедни, с ним баньку топил, – заговорщически подмигивает он. – Так что весть свежая.
– Раз сказал, то куда ей деться, придется идти. Но я вижу совсем иное в нонешном весеннем случае, и подозрение мое усиливается с каждым часом, – рассуждает второй и показывает рукой на западную сторону. – Вон видите мужики с того берега смотрят на реку как-то невесело: может, знают чего поболе нашего? Не обернулась бы родная Тома нежданной ночной гостьей. Вдруг учинит такую каверзу. Или хуже того, случится что-нибудь подобное, как в год Страшного суда…
– Типун тебе на язык! – не пряча страха в глазах, плюются присутствующие. И истово крестятся, обернувшись в сторону золотых куполов церкви, недавно отстроенной на Соборной площади города. – Не приведи, Господь!
– Да нет, раньше утрешней зорьки не должна придти! – горячась, вступает в спор самый молодой из компании. ¬– У деда моего ревматизм еще только просыпается. Отошедши ото сна, только-только начинает потягиваться этот зверек, царапая своими острыми коготками приютившего его хозяина. А это – первый признак того, что не раньше, чем на следующий день начнет вскрываться Тома в городе. И должно произойти это аккурат в то же самое время, когда дед заберется на печь и начнет потчевать свой ревматизм тепловыми ваннами. А я его организму верю. Вы же знаете, он был одним из самых почитаемых «Заговорителей». До тех пор, пока болезь не заставила передать мне по наследству свое изыдипаводковое ремесло. – Присутствующие согласно кивают.
– Вот вы живете старыми догмами и рассуждаете также, – вступает в разговор еще один. ¬– Тома остановилась у деревеньки Малая София. Там жители перестарались с приношениями – ей понравилось такое гостеприимство, она и встала там. Да что вы, уважаемые томоградцы, не чувствуете восхитительный запах пряной ванили, который доносится с той стороны?
И, действительно, в аромат свежести весеннего, солнечного дня примешивались сладкие нотки булочной приправы, в особенной степени уважаемой хлебопеками Малой Софии.
– Тем более, разведка доложила Томе про то, что в этот год были усилены дамбы в городе. Вот как подкопит энергию, получит подкрепление с верховья и незамерзающих ключей – так рванет!
– Ой, Тома-матушка, давай родимая! Поднатужься!!! – взывали к реке «Заговорители» и, откланявшись друг другу, шли дальше.
А вот если возникали проблемы с проходимостью ледяных глыб, то в дело вступали «Глушители». Они заранее создавали запасы пороха, фитилей, крошки угольной для чернения льда и использовали для помощи застопорившейся, либо просто уставшей идти реке. И при возникновении задержек, щедро одаривали ими остановившийся речной рубеж.
Только когда река полностью очищалась ото льда, ритуал считался успешно проведенным.
И вот, когда последняя льдина минует городскую набережную, все томоградцы, от мала и до велика, молча проводят ее взглядами.
И полетят в воду алые гвоздики. И поплывут они печальными, одинокими корабликами. Холодный, неприветливый ветер будет сопровождать их до самого горизонта.
Безмолвие прервется…
Зарыдают «Плакальщицы». Не по ремеслу, но по совести, поддержат их многие горожане. И зайдется над рекой леденящее душу, тоскливое подвывание, переходящее в стон. Эхом он отразится от прибрежных строений.
И склонивши головы пред бурной рекой, каждый из пришедших будет вспоминать тот трагический день в истории не просто одного города, но всего человечества.
Третья глава
Произошло это в апреле две тысячи десятого года. Именно в тот год был изменен порядок проведения церемониала. Что привело к ужасающим, поистине катастрофическим последствиям.
Глубокой осенью, когда природа уже накрыла черную землю первыми белыми одеждами, к уже замерзшей Томе неожиданно пришла вода с ее верховьев. И, застыв, образовала второй ледяной этаж. Впервые за свою многовековую историю Тома, будто предчувствуя лютые холода, перед долгим сном надела на себя еще одну теплую одежду.
После невообразимо студеной зимы, когда река промерзла почти до самого дна, после невероятно обильных февральских снегопадов, прогнозы по предстоящему паводку были тревожные и пугающие.
Долго совещался городской Совет. Все понимали, что в случае подтверждения наихудшего варианта поведения вскрывающейся реки, девятиметровые дамбы не выдержат ее напора. И районы, лежащие в низине Томограда, а это почти треть города, окажутся затопленными: огромный «двухслойный пирог» «откусывался» бы весенней рекой лишь малыми частями и переливы будут неизбежны.
Не чувствуя за собой права в одностороннем порядке вершить судьбу города, на Соборной площади провели собрание и проголосовали, как считали, за наименьшее из зол – изменить церемониал, пожертвовать временем и до последнего момента не привлекать к работе «Глушителей». Конечно, это привело бы к затоплению Малой Софии и Долин, расположенных у реки, выше Томограда и не имеющих сколь либо серьезных дамб. Однако только в этом случае, река набрала бы собственную мощь и без усилий «проскочила» бы город. На эту «жертву», после долгих и горячих споров, за неимением, казалось, лучших вариантов, решили пойти. Конечно, предварительно перед ледоходом переселив жителей деревень и их домашнюю живность в другие места.
И вот настал день, который навсегда запомнился томоградцам – двадцать восьмое апреля две тысячи десятого года. К одиннадцати утра большая часть жителей собралась вдоль берега на возвышенности Лагерного сада, и с замиранием сердца стала смотреть на разворачивающуюся подле их ног драму. Гулкими раскатами грома объявила река о своем подходе и на горизонте стали видны кинжальные зубья льда, с яростью ощерившегося на прибывающую Тому. Не прошло и часа, как граница ледохода подошла к Долинам и Малой Софии. Но это уже была не прежняя, дикая и быстрая река, а уставшая и меланхоличная вода. С трудом, будто бы нехотя, костяшки ледяного домино по очереди продолжали вздыматься над водой. Чтобы на мгновение замерев, с первым ревом-криком, ухнуть в ледяную купель и окончательно оторвавшись от матери, продолжить свою жизнь. Пусть и недолгую.
Но с каждой минутой все медленнее и неохотнее освобождалась Тома от ледяной одежды. И вот уже настал миг, когда над городом повисла тишина: голова ледохода замерла на небольшом речном изгибе – образовался затор. Резко стала прибывать вода. И вот уже она стремительно стала переливаться через берега Малой Софии и расположенных на другой стороне Долин. В одночасье деревянные дома были уже наполовину в воде. Некоторые из них отрывались с насиженных мест, и медленно вращаясь, словно аисты перед гнездовьем, подыскивали себе новый островок земной тверди. Другие же, самые ветхие, не выдержав мощного напора, сминались как картонки, оставляя после себя покореженные доски и куски дранки с налипшей на них штукатуркой. Да и те остатки вскоре уносила прочь вода. Все скрылось в мутных водах Томы.
Такого звенящего безмолвия, разлившегося в хрустальном воздухе яркого солнечного дня, Томоград еще не знавал. На Изумрудном мосту около Лагерного сада замерли даже «Глушители», до этого в беспокойстве метавшиеся в ожидании команды «Вперед!». Ребятишки застыли рядом с родителями, позабыв про упавшие в сторону детские велосипеды. Влюбленные пары, обнявшись, не отрываясь, смотрели на происходящее. И это было не очарование буйством природы. Не страх перед Томой, но ощущение того, что вот сейчас наступает то время, за пределами которого лежит Неизвестность. И это был долгий, очень долгий миг для каждого из жителей города. Достаточный для того, чтобы понять – завтра наступит совершенно другой новый день. Не обычный в череде жизни – иной.
Целый день не предпринимали никаких действий, выжидали, пока река сама, без посторонней помощи наберет силу и самостоятельно прочистит себе дорогу. Расчет был верным, и город был избавлен от наводнения. Город, но не лежащие в устье реки деревни и села. И не только…
Это промедление, эти сутки стали последними и окончательными для всего остального мира.
Сами того не ведая, люди спровоцировали необратимые природные катаклизмы – просыпались вулканы, огненной лавой обжигая города и засыпая их тут же тоннами пепла. Землетрясения сопровождались гигантскими тектоническими разломами, унося за собой в бездну остатки всего живого, по-новому перекраивая географическую карту. Цунами и ураганы дополнили картину глобального разрушения, завершив жуткую «перепланировку» поверхности Земли.
Не один отряд снаряжали для поисков выживших. Многие не возвращались и считались уже сгинувшими навсегда. Те, которые добирались обратно, приносили страшные, но всегда одинаковые вести:
– Наш град – единственный на Свете. Все остальное – Пустота…
Уже давно наступил всеобщий хаос. И только единственный выживший, сибирский городок Томоград с ужасом взирал на останки своей разрушенной планеты. Осталась единственная живая точка на Земле.
И до скончания веков этот город будет расплачиваться одиночеством за некогда совершенную ошибку.
И учиться жить заново в жестокой и беспощадной, не прощающей проступка, Вселенной.
28 апреля 2010 г.
Глобальная правка 18 ноября 2010 г.
Окончательный вариант 18 июля 2013 г.
Категория: Рассказы Автор: Энди Вид нравится 0   Дата: 20:06:2014


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru