Она и в старости светилась той благородной женской красотой, которая возносит на высшую ступеньку пьедестала женщину, сумевшую в преклонные годы сохранить в себе житейскую мудрость, степенность... Ее лицо, не потерявшее былую привлекательность тонких, можно сказать, аристократических черт, было обрамлено каскадом пышных седых волос, которые она упрямо собирала на затылке в малопривлекательный пучок, что, впрочем, никак не умаляло ее природные достоинства... В юности она слыла настоящей красавицей. (Все ее братья и сестры были изумительно хороши.) Но семья из бедных... Она вышла замуж за моего дедушку, тогда молодого человека, выходца из семьи среднего достатка, исключительно по причине беспросветной нужды и прожила с ним, горячо любившем ее, в мире и согласии до последних дней...
Бабушка была душой и сердцем нашей многочисленной дружной семьи, центром вселенной, хранительницей очага, другом и советчиком...
Ах, как здорово было проснуться солнечным летним утром, часиков... эдак в 11- 12.., и ощутить запахи, предательски проникающие из кухни сквозь тонкую
полосочку, светящуюся между поверхностью пола и дверью... И, не вставая с постели, позвать:
-Ба, ты дома? А что это так вкусно пахнет?
И, тайком приоткрыв дверь, сразу окунуться в дурманящий запах, свежеиспеченного в широкой, во всю стенку, печи, хлеба, уже разложенного на деревянной лавке аппетитными пупырышками кверху... Уткнуться в бабушкин, сладко пахнущий дымом и родным домом, передник и, подняв голову, встретиться с теплым усталым взглядом ее добрых очей. А затем... втихаря наесться от пуза горячими, с пылу, с жару, дымящимися пупырышками и виновато столкнуться со всепрощающей бабушкиной улыбкой...
Бабушкин день начинался, когда все еще спали. Она вставала до зари, затем,
чтобы разжечь зимой печь, а летом – керогаз, распространяющий по кухне запах керосина. Неторопливо готовила завтраки, обеды и ужины.
В базарные дни она прежде отправлялась за свежими продуктами. Поскольку базар начинался сразу же за нашей калиткой, она приносила часть покупок в дом и отправлялась за новыми. Когда я просыпалась, длинный стол в передней уже возвышался горой разнообразной снеди. Такой вкусной свежей домашней еды я больше никогда не пробовала...
Дом наш, благодаря бабушкиным стараниям, был наполнен атмосферой тишины и покоя.., мерным тиканьем старинных настенных часов с маятником.., цоканьем старенькой швейной машинки фирмы “Зиньгер”, на которой она обшивала всю семью… Милое прибежище, дарящее уют и умиротворение… Что могло быть радостнее в жизни, чем каждый раз возвращаться в эту ласковую обитель, где тебя всегда ждут с доброй улыбкой и распростертыми объятиями… И как больно было ее терять... Двери нашего доброго дома всегда были распахнуты для гостей. Соседи любили заходить сюда, поболтать с бабушкой, попросить у нее совета. Они садились на широкий топчан в передней. И комната наполнялась певучими, негромкими их голосами... С той поры я с теплотой и нежностью отношусь к людям преклонного возраста.
Когда бабушка серьезно заболела, тревога навсегда поселилась в самых родных стенах... Я с ужасом думала о том, что ее когда- нибудь не станет и в своих
детских фантазиях лихорадочно искала пути к спасению и вечной жизни человека, без которого будущее не представлялось... Длинными бессонными ночами я прислушивалась к ее прерывистому дыханию, и паника сковывала мое сердце, когда оно ускользало от меня...
– Ба! -, в отчаянии звала ее я.., и, услышав в ответ спокойное:
- Люба -, обессиленно падала на подушку, дрожащей рукой смахнув испарину с холодного лба...
А когда ее не стало.., тупо бродила по опустевшим, в одночасье осиротевшим
комнатам и шепотом звала:
- Ба!
Выбегала во двор, падала в высокую, внезапно, поблекшую траву и, в надежде на чудо, молила:
- Ба!!!
Но не слышала в ответ спокойного:
- Люба - .., потому что не было больше ее - лучшей на свете бабушки...
Больно, больно, больно мне, Сердце, дай покой!
Та минута темная
Стала роковой...
Было утро зимнее
И в трамвай билет,
И тропинка длинная
К той, что уже нет...
(Эти детские стихи были написаны мною через несколько дней после того, как ее не стало.)
|