«Зайцево»
|
Третий день мы шли на байдарке двойке вниз по течению реки Сухоны. За нашими спинами по ее берегам уже остались десятки мелких деревень, крупные поселки Шуйское и Усть-Толшма. К вечеру нам хотелось добраться до деревни Усть-Печеньга, где мы знали, находится знаменитая мраморным иконостасом на всю область, да и пожалуй страну Покровская церковь. Уже там, у кого-нибудь из местных жителей хотели заночевать, чтобы спрятаться от непогоды, надеясь на доброжелательность хозяев и теплую русскую баньку. Гонимые сильным ветром с утра по небу неслись как огромные чудища темные низкие облака, но дождя не было. Часам к пяти вечера немного поутихло, но небо опустилось еще ниже и казалось, что нас в маленькой лодчонке буквально прижало к воде. Не жалея своих сил мы, как могли, работали веслами, пытаясь убежать от непогоды надеясь быстрее достичь желанного места отдыха. Но погода внесла в наши планы свои коррективы. Небо вдруг стало совсем темным, речная вода, казавшаяся неживой запузырилась и наши головы, лица, плечи почувствовали удары крупных холодных капель начинающегося ливня, который, судя по свинцовому небу, в ближайший час ничего хорошего не предвещал. Времени на размышление «небесная канцелярия» нам не оставила и, не раздумывая, мы резко повернули к ближайшему берегу. Конечно, перспектива коротать ночь у костра под ветками ели не прельщала ничего хорошего. Ни выспаться, ни обсушиться, веселого тут мало. Настроение резко упало до ниже среднего. Быстро причалив и выскочив босиком на скользкий от сырой глины берег, кое-как вытащили байдарку и перевернули ее вверх дном, прикрыли, таким образом, от «настоящего водопада» и наше небогатое туристское снаряжение. На счастье - на высоком берегу, за прибрежными кустами ивняка, мы увидели не поле или лес, а крыши домов какой-то деревни. С трудом, без тропинки, цепляясь за мокрую траву, кое-как взобрались наверх. Перед нашими глазами вдоль заросшей высоким разнотравьем, крапивой и лопухами бывшей дороги стояли несколько вполне добротных рубленых домов, на наш взгляд не очень старых. Не увидев ни в одном из окон света, мы сначала подумали, что жители испугались грозы и сидят в потемках, но, подойдя поближе, поняли, что все дома не жилые, в смысле пустые. Ливень по-прежнему хлестал не переставая. Решив все-таки побыстрей попасть под крышу, с большим усилием пробили руками и ногами себе тропинку сквозь заросли густой, крепкой травы, которую зовут в народе Иван-чай и пробрались к самому близкому дому. Основательная дверь, самодельно сколоченная из очень толстых досок, была не заперта. Спотыкаясь в темноте, поднялись по небольшой лестнице в сени и, пошарив без спичек и найдя внутренние двери, вошли в прихожую, куда попадало немного света из маленьких окон. Русская печь занимала большую часть избы и находилась в самом ее центре. Обои на стенах были оборваны. Под ними местами виднелись пожелтевшие от времени газеты 50-60-х годов прошлого века, видимо наклеенные на какую-то основу типа фанеры. За печкой стояла пустая железная кровать с боковыми душками, на которых усматривался чудный рисунок из кованных железных прутьев, на стенах кое-где висели самодельные деревянные полки. Что интересно, в окнах все стекла были целыми. Через них и через плотную пелену дождя нам удалось рассмотреть еще несколько деревенских домов. Июнь, хоть и самый светлый месяц в году, но нам городским без света было как-то неуютно. Обратив внимание, что электрические провода и в доме и на улице были оборваны, мы поняли, что придется сидеть в потемках. Выжав с себя насквозь мокрую одежду, футболки, спортивки мы стали по-настоящему подумывать о ночлеге, поскольку дождь хлестал, кажется еще сильнее. Решив, для себя, что рюкзаки с вещами все-таки стоит забрать на ночь в дом, а байдарку понадежнее закрепить на берегу, мы уже вроде немного согретые снова выскочили под ливень. От воды глинистый берег стал в буквальном смысле неприступным. Вымазавшись, мы все же преодолели это скользкое, как бут-то мыльное препятствие и, уже подходя к дому, увидели невдалеке, в окне небольшой темной баньки какое-то подобие света. Забежав в дом и освободившись от сырых вещей, внимательно посмотрели в окна и еще раз убедились, что там внутри кто-то есть. Люди мы были молодые и в нечистую силу не верили, поэтому сразу решили идти познакомиться с соседями. У баньки действительно трава была хорошо утоптана и тропинка к ней вела совсем с другой стороны, нежели наша. Неожиданно ее дверь отворилась, мы немного попятились и прежде чем кого-то увидеть - услышали глухой сиплый мужской голос: «Не бойтесь, человек». Как и сильный голос, человек оказался на вид большим, почти огромным, в резиновых сапогах и балоневой куртке. Темные, густые, непричесанные волосы делали его похожим на какого-то лешего. Наверное, в подобном случае такой виртуальный образ найдется у каждого в голове. - Меня Иваном кличут, местный я. Вот с сыном, тоже Ванькой рыбачили с лодки, да заплыли сюда. Родина здесь моя. Родился тут - в этом доме, где вы были. Ладно, что мокнуть зря, заходьте под крышу, мы малость тут подтопили, да и свечки есть. Нагнувшись, чтобы не удариться о верхний – низкий косяк дверей мы попали в маленькое рубленое помещение из черных закопченных бревен. Еле живой огонек от горевшей свечи осветил мальчонку лет десяти, который сидел на краю длинной скамьи и что-то пил из кружки. - Ванютка. Вот гости к нам. – Иван взял подобие тряпки, вытер скамью и предложил нам присесть. Ванютка нисколько не смутившись нашим появлением, сразу спросил. - Откуда в такую пору будете, туристы что-ль? – Услышав утвердительный ответ, отпил еще глоток и добавил. - Мы с батькой за вами давно наблюдаем. Сначала думали злыдни какие, за чужим добром. Покряхтев, отец перебил его. - Это он так. Бывают тут ездят охотники за иконами, всякими старинными деревенскими вещами. Прялки там ищут, самовары, сундуки. -Не, я бате сразу сказал – не похожи. А тут смотрим большие мешки у вас, смекнули, значит – туристы. Нам, городским было очень интересно слышать мнение о себе двух хозяев этих мест. Усталые, сырые и замерзшие мы их и не перебивали. Напившись горячего чая, заваренного Иваном старшим на целебных травах, растущих по его словам прямо под окном, мы практически подружились. Принесли из избы свои рюкзаки и угостили Ванюшку мясными консервами, печеньем, а его отца и себя водкой из Вологды. В походе эта спиртосодержащая влага считается целебной и поэтому у бывалых туристов всегда в запасе имеется, так на всякий случай. Наевшись и наговорившись, Ванюшка скоро уснул, а мы под стук дождя еще часа два разговаривали о жизни. Узнали, что деревня эта имела красивое название Зайцево. Если мы попали сюда во¬лею непогоды, то Иван - волею судьбы. Родился он здесь и вырос. Раньше хозяйствующих семей двадцать здесь проживало. Самостоятельная колхозная бригада работала. Поля тракторами обрабатывали, урожаи, неплохие получали. Магазин новый открыли. Вот только далековато отсюда до центральной усадьбы, пятнадцать километров «сезонной» дороги, по ко¬торой весной и осенью не про¬ехать. И потянулись люди к ци¬вилизации, к удобствам и бла¬гам. Потянулась главным об¬разом молодежь, а старики оставались свой век доживать в родной обители. Чем меньше их оставалось, тем труднее было выживать остальным. Кто не успел уйти на погост к сво¬им предкам, тот вынужден был-таки переехать к детям, в «центра». Последними уехали отсюда родители Ивана. Было это в 1992 году. И оста¬лась в Деревне пустые дома доживать свой безлюдный век. Правда, находились и нелюди, которые этот век и укорачивали. Приезжали сюда, что-то уносили, что-то лома¬ли, пока крыши, да голые стены не оставили. В общем, изга¬лялись, как могли, над безза¬щитной Деревней. Склонив низко большую голову, Иван затих, и в бане воцарилась негласная минута молчания. Затем глубоко, с каким-то сожалением он вздохнул и продолжил: - Поразъехались кто – куда. Кто в район - в Тотьму, тут километров 40 до нее. А мои родители осели в Усть-Печеньге. А тут пока до сенокоса время есть решил сыну свою и деда родину показать, дома-то ужо обсказал все о семейных корнях. Слушая рассказ, мы соглашались, что для любого человека знать малую родину – это важно. Долго еще продолжался наш разговор за жизнь. А потом, укладываясь спать на свои свитера и курточки, уложенные на теплый от печки пол, я не мог уснуть и думал над словами Ивана. Сколько еще таких пустых, заброшенных деревень разбросано по нашим север¬ным просторам. К сожалению, судьбы их одинаковы. А с годами их становится все больше. Хотя правильнее нужно сказать не забро¬шенных, а покинутых, так как первое вытекает из второ¬го. Но вот благодаря таким Иванам, которые тоскуют по отчему дому, они продолжают жить в людской памяти. Хотя без жителей они просто - Дерев¬ни с большой буквы и без всякого мирского названия. Ливень, барабанивший по крыше, к которому мы привыкли, как-то незаметно закончился. От дум мне что-то не спалось и, я решил выйти на свежий воздух пока не затемнело. Пошел побродить по бывшей улице густо заросшей травой и мелким кустарником. Выбравшись из тесного уюта, ощутил прилив свежести, который «подарил» совершенно стерильный, немного прохладный воздух. Передо мной стояли кажущиеся снаружи не испохаблен¬ные четыре рубленных дома. Рядом хозяйственные постройки с распахнутыми воротницами, остатки изгородей от огородов. Если бы не трава выше пояса, то можно было бы подумать, что здесь еще живут люди или они просто вышли куда-то. Во всяком случае, безжизнен¬ной угнетенности я не ощутил. Казалось, что добрые хозяева ходят рядом. А тишина-то какая..! Только птички, перепар¬хивая, щебечут, да небольшой ветерок балуется, слегка шевеля никем неприкрытую скрипучую дверь. У одного из домов заметил одичавшую яблоньку. На ее ветках сиротливо болтались множественные совсем еще мелкие плоды. Рядом ее охраняли три пышных, «круглолицых березки». У угла соседнего дома сиротливо наклонила свои листики-ладошки рябинка под окном, в котором уже никог¬да не зажжется свет, не пока¬жется вихрастая любопытная голова местного паренька Ванюшки ... Подумалось, что - это он, один из наследников деревни Зайцево сей¬час крепко спит на полатях бани. Когда-то босые ноги его отца здесь носились, поднимая пыль, разгоняя мир¬но копавшихся у дороги кур. Мужики с утра пораньше спе¬шили в поле, а молодежь по вечерам встречалась на высоком берегу Сухоны, чтобы попеть душевные, народные песни под гармошку. Или под той самой яблонькой, которая словно от стыда прячет свои неспелые плоды, потому что неко¬му любоваться ее красотой, и никто к ней не прижмется, кроме травинок и ветра, ставше¬го полноправным хозяином Деревни. Пока бродил, на небе снова появились рваные дождевые облака. Испугавшись нового ненастья, тихонько прокравшись, уклался спать на свободный уголок пола. Дождь снова забарабанил по крыше. От усталости и монотонности звука быстро уснул. Но красивая яблонька не оставила меня. Утром мне даже показалось, что во сне я разговаривал с ней и слышал ее немой вопрос: «А для кого я здесь стою, та¬кая красивая и нарядная?» И кто ж на него ответит? Разве только вольный ветер-бродяга. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Андрей Котов | нравится 0 Дата: 29:09:2012 |