Выйдите-Войдите
|
ЧАСТЬ I. I. Вот она – моя альма-матер, Ижевский Государственный Университет. Пять корпусов – пять типичных соцкоробок безнадежно примитивной архитектуры, второй по числу обучающихся студентов ВУЗ в республике. Вообще, хорошо жить в нескольких остановках от своего университета – пятнадцать минут и ты на месте! Только если выбрать время для выхода из дома так, чтоб приехать к самому началу пары – всегда рискуешь опоздать на учебу, особенно на утренние занятия. Автобусы в это время переполнены студентами, которые сели на предшествующих остановках. Когда такой транспорт подходит и открываются двери, в проеме образуется выпуклость из спин утрамбовавшихся студентов - они хватаются, за что придется, чтобы не выпасть. Втиснуться туда нереально, поэтому не остается ничего, кроме как пропускать автобусы до тех пор, пока не подъедет тот, в который можно зайти. В противоположность предыдущим он приезжает практически пустым, и это значит, что на пару ты уже опоздал. Всего несколько дней назад мне с трудом представлялось, что я снова окажусь здесь, а теперь стою у этих стен, и ощущение, будто никуда и не уезжал... Обучение на очном отделении ВУЗов в наше время дает замечательную возможность – провести лето и большую часть сентября работая в какой-нибудь развитой стране. Нужно только быть студентом ни первого и ни последнего курсов и иметь определенную сумму денег, необходимую для участия в программе, по которой Вы получаете рабочую визу и гарантию трудоустройства, а денежные затраты почти всегда окупаются и даже сверх того. Все мои вернувшиеся из-за бугра знакомые пребывали в полном восторге от проведенного лета и намеревались непременно повторить путешествие в будущем. Я был на четвертом курсе, когда тоже решил поехать. Времени лучше не придумаешь - до окончания университета всего шаг, сито общеобразовательных предметов уже позади, плюс летние каникулы наступают раньше чем обычно, так как уже в июне те коллеги, которые оканчивают военную кафедру, должны уезжать на сборы. Видимо, отправка студентов за границу являлась делом весьма прибыльным и количество турагентств, предлагавших такие услуги, росло как маслята после дождя. Объявления и рекламные слоганы, зазывающие потенциальных клиентов, пестрели повсюду – в Интернете, в газетах, по телевидению, в общественном транспорте и на нем. Знакомые посоветовали агентство «Уэст-Тур». Я хотел поехать в Финляндию, на сбор клубники, но «Уэст-Тур» отправлял студентов только в Америку или Англию. Тогда я выбрал Англию, выяснилось - необходимо выезжать не позднее двадцатого апреля. Учитывая, что сессия все-таки начиналась несколько позже, пришлось отказаться и от Англии. Оставались Соединенные Штаты Америки с программами Camp America и Work’n’Travel. По программе Camp America студентов посылали на работу в детский лагерь. Программа окупалась за лето, все, что зарабатывалось в сентябре, шло в ваш карман, если вы, конечно, находили работу после сезона детских лагерей. Возместить затраты на программу Work-n-travel можно было месяца за полтора – два (при условии, что вы нашли вторую работу помимо основной), с этой точки зрения она была выгоднее, но и стоила почти в два раза дороже, вот я и выбрал Camp America. «Ничего, - думал я, – в сентябре хорошо заработаю”. Для себя я выделил три основных положительных момента предстоящей поездки: побываю за границей, улучшу свои финансы и подтяну знания по английскому языку. Совершенствование последнего, конечно, хорошо, но главной целью оно могло быть, пожалуй, для студентов, обучающихся на кафедрах иностранных языков, меня же все это больше привлекало с точки зрения туризма - к двадцати годам я не то, что за рубежом – в Москве ни разу не был, и возможностью заработать - ведь деньги нужны всем, и богатым, и бедным, разница лишь в том, что первым они нужны, чтобы стать еще богаче, а вторым, чтобы хоть на сколько-то приблизиться к первым. В октябре я внес безвозвратный регистрационный взнос за участие в программе. Девушка в агентстве вручила мне стопку бумаг и сказала: - Вот для начала. С этого момента и с каждым днем все неотвратимей моя поездка в США из простого желания стала превращаться в неизбежную реальность. «Уэст-Тур» по сути, был лишь посредником между мной и британской компанией Hottymeal, которая занималась поиском работодателя. Как объяснили умудренные опытом приятели, в других турагентствах имелся еще и третий посредник в лице головного московского офиса. Выданные в «Уэст-Тур» бумаги оказались четырьмя анкетами из этого самого Hottymeal. Две из них должны были заполнить мои бывшие работодатели - на английском языке им следовало в развернутом виде описать род моих занятий в их организациях и выдать меня за крайне ценного сотрудника с букетом положительных качеств. Еще две такие анкеты предназначались преподавателям и имели тот же смысл, но в проекции на мою учебу и успеваемость. Готовые бумаги должны были заверяться печатями. Естественно, все анкеты я заполнил сам, печати бывших работодателей ставили по месту работы родителей, преподавательские характеристики я думал завизировать в механе (прозвище ИжГУ, унаследованное еще с советских времен, когда он назывался ИМУ - Ижевский Механический Университет). С ними я зашел в деканат. Там почему-то жутко перепугались, услышав мою просьбу и, не став даже смотреть бумаги, отправили к проректору по международным отношениям и учебной работе – г-ну Белскому. Ректорат располагался на втором этаже первого корпуса, слева от лестничного пролета. Читая надписи на табличках кабинетов, чтобы не пропустить проректорскую дверь, я пошел по коридору. Специальный отдел, расчетный, учебно-методический, административно-хозяйственный…новые двери, ровные, недавно окрашенные стены. Коридор приводил в холл, где стояли черные кожаные диванчики, два стола со стеклянными столешницами, на стенах висели большие фотографии в рамках с различных съездов, заседаний и торжеств. Сам ректор и его замы обретались дальше, в следующей за холлом части. Своими обстановкой и убранством второй этаж разительно отличался от всего остального ИжГУ, являя собой самое, наверное, фешенебельное место в ВУЗе. Правда, летом отремонтировали туалет на первом этаже, говорят, и там теперь вполне фешенебельно. Только вход туда сделали платным, поэтому там я не был. Белский тоже не стал ничего смотреть, мотивируя так: «Если я буду читать характеристику каждого студента – у меня не останется времени заниматься своей работой», - и послал обратно в деканат. Там все по-прежнему открещивались от моих анкет. Замдекана сказал: - Нам в прошлом году сильно попало от Белского за подобные бумаги, от него сейчас установка - ничего не подписывать, никаких печатей не ставить. - Так это просто характеристика, - ответил я, - тут написано, что я действительно учусь в ИжГУ. Чего криминального? - Еще раз повторяю, у нас нет полномочий согласовывать такие вещи. Я никак не мог взять в толк, какая блажь сошла на деканат, что смущало в моих анкетах? Английский язык? Но я, не привирая, готов был перевести содержание. Тем не менее, в деканате упорно не хотел идти на встречу. Оставалась еще одна возможность – подписать документы кем-нибудь из преподавателей. По расписанию занятий я узнал номер аудитории, в которой проходили пары по английскому языку обучавшего нас на втором курсе Савелия Константиновича. Дождавшись перерыва, я подошел к нему. Нахмуренный, Савелий Константинович прочел анкеты, помотал головой и сказал: «Нет, я в этом участвовать не хочу, извините». Совершенно не понимая что происходит и немало раздраженный, я отправился обратно к Белскому, дабы выяснить – почему он дал такие установки, что я теперь мечусь без толку из стороны в сторону как мяч в каком-нибудь теннисе. В кабинете его не было, зато какая-то женщина поинтересовалась, по какому я вопросу. Я отдал ей бумаги и сказал: - Они должны быть заверены печатями, а их даже читать никто не хочет. Пробежав глазами по тексту, она спросила: - Вы собираетесь на лето за границу? - Да. - А как называется турагентство? - Уэст-Тур, - ответил я. - Вам никто здесь печать не поставит, - категорично сказала она. - Почему? – удивился я. - Сходите в третий корпус, в четыреста двадцатую аудиторию, может там вам смогут помочь. Третий корпус был ветхим пятиэтажным зданием с отваливающейся от стен штукатуркой. Несколько его аудиторий сдавались в аренду под офисы, на первом этаже находился продуктовый магазинчик, в котором отпускали недорогое пиво, на втором функционировал бизнес-инкубатор, на четвертом этаже ютилась кафедра иностранных языков, оставшаяся часть захламленных тесноватых комнат корпуса еще использовалась как учебные помещения, в которых иногда проводились занятия. Поднявшись на нужный этаж, я отыскал кабинет четыреста двадцать. На входной двери было указано: Туристическое бюро Новая волна Директор: Белская Е. В. Еще к двери была приклеена рекламная листовка все тех же программ Work’n’Travel и Camp America. Оказалось, в университете появилось собственное агентство. Заходить я не стал, потому что растерялся. Я вообще в тот момент пожалел, что пришел со своей характеристикой в деканат, теперь там все узнали, что летом я собираюсь за границу, причем не через их контору. Какой был смысл соваться внутрь? Поменять агентство я уже не мог. Только наводить лишний шум. Через некоторое время я находился в офисе Уэст-Тур: - Мне в механе отказались печати ставить, - пожаловался я. Девушка со сказочным именем Иоланда и глубоким вырезом декольте печально вздохнула и сказала: - Да, Вы не первый, кому они отказывают. Я пялился на стену, там висела огромная карта мира с английскими названиями городов, а над ней американский флаг и ковбойская шляпа. - Ну, я сходил в школу, где учился, мне там печати поставили, может так пойдет? - Просто отлично, - сказала девушка. Я отдал заполненные документы и несколько фотографий, сделанных также по заданию агентства. На них я должен был что-нибудь пилить, чинить, резать, словом, работать и улыбаться. Следующим пунктом стояло получение загранпаспорта. II Что нужно, чтобы получить загранпаспорт? Чтобы получить загранпаспорт нужно: заполнить анкету на получение загранпаспорта, съездить в механ и взять справку, удостоверяющую факт твоего обучения там, сходить в фотоателье и сделать четыре снимка формата три с половиной на четыре с половиной, сходить в военкомат за справкой установленного образца об отсрочке от призыва на военную службу, узнать, что в личном деле в военкомате почему-то нет фотографии, услышать от туповатого человека, наверняка, имеющего право на ношение оружия, что пока не будет фото – не будет справки, снова сходить в ателье, сделать снимок и принести в военкомат, чтобы там все-таки выдали вожделенный клочок бумаги. Далее собрать весь этот ворох проштампованной целлюлозы и сдать в ОВИР. Когда я пришел к жилому дому, в котором располагался Отдел Виз и Регистраций, очередь от его входа растягивалась по улице до ближайшей автобусной остановки. Я простоял в ней около часа и за это время практически не продвинулся. «Вряд ли я успею, пока все не закроется», - подумал я и решил прийти на следующий день к самому началу работы отдела. Однако и в следующий раз очередь от дверей только открывшегося ОВИРа была ничуть ни короче той, что я наблюдал днем ранее. Я пристроился в ее конец и на всякий случай спросил у впереди стоящей женщины: - Вы последняя? - Да, - ответила она. - Я за вами буду, - сказал я. - А вы какой по списку? – спросила она. - По какому? - Мы ведь все не просто так стоим, а по списку. Сходите в начало очереди, поищите его, да запишитесь, - объяснила женщина. - А у кого список? – спросил я в начале очереди. Передо мной материализовался мужчина с изрядно потрепанным листом бумаги: - Фамилия? – поинтересовался он. - Я записаться хочу. - А, - сказал он, - в этот записываться уже бесполезно, все равно не успеешь сегодня. Вечером новый составлять будут – туда запишись. “Да, - подумал я, - теперь торчать тут весь день, только чтоб попасть в этот новый список”. Пришлось дожидаться. Когда окна приема документов захлопнулись, действительно создали другой список, куда штабелировали фамилии всех оставшихся. - Вы сами-то завтра во сколько придете? – спросил я парней, записавшихся первыми. - Да мы тут всю ночь дежурить будем, - ответил один,- чтоб никто наш список не похерил или новый не написал. - А мне когда приходить? - Чем раньше, тем лучше - смотри сам. В четыре часа утра следующего дня я возвращался к ОВИРу тротуарами пустого тусклого города. В полудреме пробирал озноб, и зубы постукивали. В припаркованной у ОВИРа машине я обнаружил вчерашних дежурных, один из них вышел. - Можно список посмотреть – попросил я. - Вот, – он протянул мне листок, - только далеко с ним не отходи и никому не передавай, а то из-за него тут, рассказывали, чего только не бывало – и драки, и милиция… Удостоверившись, что перечень вчерашний, караульные бдительны и ничто не предвещает беды, я отдал бумагу обратно. - Я тогда к восьми утра приду, - сказал я и отправился досматривать, сколько успею, остатки своего сна. Уже после обеда стоял у заветного окошка. Инспектор, проверяющая мои документы, спросила: - До поступления в ИжГУ чем занимались? - Учился. - В школе? - Да. - Нужно указывать! «Так и знал, что какой-нибудь косяк», - подумал я и оглянулся – практически все помещение было заполнено людьми. Я с ужасом представил новый день ожидания и томлений, вспомнил холодный город в четыре утра… - Дописывайте, - сказала девушка, - потом приму без очереди. - Спасибо! «Хорошо бы второпях еще чего-нибудь не накосячить», - сдерживал я себя, спешащего заполнить графу о трудовой деятельности за последние десять лет. Ближе к Новому Году мне выдали долгожданный загранпаспорт. Суета с бумагами улеглась на какое-то время. И все бы ничего, да в этой суматохе совершенно не было возможности заниматься учебой, а впереди, как назло, ожидала самая объемная сессия – пять экзаменов и столько же дифзачетов, то есть предстояло заработать целых десять оценок, больше чем за весь третий курс. Приходилось лишь досадовать по поводу несбалансированности учебного процесса. Что мешало составителям расписания на кафедре распределить нагрузку более равномерно? Но несмотря на форсированную подготовку и связанные с этим опасения, сессию я закрыл удачно – всего одна четверка, если б не вся эта канцелярская волокита – глядишь, и повышенную стипендию получал бы. С возобновлением учебы снова позвонили из Уэст-Тур – нашелся работодатель по мою душу, теперь и ему требовалось, чтобы я заполнил кучу бумаг. На них опять ушла уйма времени, чего стоила одна только медицинская форма. После этих бумаг мне прислали копию контракта. После получения контракта стартовал сбор документов и заполнение форм для получения визы, а потом состоялась поездка в посольство Соединенных Штатов в Екатеринбурге, где, после собеседования, легаты империалистического колосса дали «добро» на выдачу мне американской визы. Когда она появилась в загранпаспорте, родители взяли кредит в банке, и мы выплатили последний, основной взнос за участие в программе. Дальше оставался только перелет. В мечтах я уже возвращался домой и с деланным равнодушием выкладывал перед родителями пачки купюр, сумма которых с лихвой перекрывала их венчурные инвестиции. В это же время подоспела очередная сессия, как всегда неожиданно. Опять не хватило времени, чтобы подготовиться, как следует. На этот раз все сложилось не так благополучно, как в предыдущий – когда семьсот тридцать седьмой Боинг отрывался от взлетной полосы в аэропорту «Домодедово», хвосты за ним тянулись от самого Ижевска – это были три несданных мной курсовых и один экзамен. Не то чтобы у меня одного были долги - на тот момент они висели на многих - только у остальных еще было время, чтобы с ними разобраться, а мне предстояло вернуться лишь осенью, в конце сентября. III Специальность наша называется «Лазерные системы ракетно-космических войск» - аппендикс на теле Приборостроительного факультета. Открылась она совсем недавно, отмежевавшись от специальности «Сварочное производство» на робототехническом факультете, – мы должны были стать всего лишь третьими выпускниками. Как же я на ней оказался? Все, кто оканчивает школу, становятся перед выбором – «Что дальше?» Для меня поступление в ВУЗ было делом решенным, вопрос скорее состоял в том, куда пойти учиться. В Ижевске помимо ИжГУ есть три крупных ВУЗа: УдГУ, ИжГСХА и ИГМА, вариант обучения за пределами родного города отмела мама, объяснив, что не сможет участвовать в финансировании моего иногороднего существования. Нетрудно сделать выбор, когда душа лежит к чему-то определенному, когда нет, как у меня, начинаешь прикидывать варианты. Меньше всего меня тянуло в медицинскую академию, тут уж действительно – не мое. Связывать свое будущее с сельским хозяйством в стране, где полгода зима – мероприятие сомнительное. В УдГУ имелись факультеты, считавшиеся престижными, но ИжГУ обладал парой преимуществ: первое - он располагался недалеко от дома, второе – решить вопрос поступления можно было еще весной: в апреле в ИжГУ проводилось централизованное тестирование для всех желающих. Оценки, полученные за тесты, принимались в университете летом вместо вступительных экзаменов, плюс ко всему выпускные школьные экзамены тоже засчитывались сданными. Требовалось только набрать необходимое для поступления количество баллов, что было не так то просто: на тысяча девятьсот восемьдесят пятый год в СССР пришелся пик рождаемости, в две тысячи втором все мы заканчивали школы, что предвещало невиданный доселе конкурс на поступление (по крайней мере, так говорили агенты из ИжГУ, разосланные по старшим классам городских школ, агитировать за запись на платные подготовительные курсы). По результатам тестирования я получил четырнадцать баллов: две пятерки по предметам «физика» и «русский язык», и одну четверку по математике. Профилирующим предметом была физика – медалистам для поступления достаточно было сдать ее на «отлично», и другие отметки уже не играли никакой роли. Как не надо присутствовать на защите дипломов, чтобы сказать, кто получит красный, так не нужно терпеть до окончания одиннадцатого класса, чтобы сказать, кто окончит школу с медалью. Меня ждала серебряная. Дальше определяться пришлось с факультетом и специальностью. Раскрыв купленный в механе буклет с внушительным перечнем, я подумал: «Ого. Среди этого множества точно найдется что-нибудь подходящее», и начал пролистывать список. К моменту, когда дошел до последней страницы, я с сожалением осознал, что ко всем названиям факультетов и специальностей остался одинаково равнодушен. Снова пришлось прибегнуть к методу исключений. Про молодые и модные факультеты «Менеджмент и маркетинг», «Реклама и дизайн» говорили, что поступить туда своими силами, без денег и связей, невозможно - это однажды подтвердилось молодым человеком, который имел стопроцентный проходной балл, он решил подать документы на «Рекламу и дизайн» - в приемной комиссии его попросили этого не делать, объяснив, что все бюджетные места уже давно распределены между победителями различных олимпиад. Престижным и обеспечивающим хорошей, высокооплачиваемой работой слыл инженерно-строительный факультет. Однако, помимо моих проблем с черчением, мне к окончанию школы в полной мере опостылели виды строек, на которых с четырнадцати лет приходилось проводить часть своих летних каникул. Учеба на «Информационно – вычислительных технологиях» считалась очень перспективной, но, кроме того, очень сложной, даже почти невозможной без наличия компьютера дома. У меня компьютера не было. Оставались еще несколько факультетов, в том числе: «Прикладная математика»- бросало в дрожь от одного названия, «Машиностроительный факультет» – звучало как-то архаично. В конце концов, мой выбор пал на «Приборостроительный». Определившись с этим, я приступил к выбору специальности. «Электротехника» и «Радиотехника» выглядели блекло и заурядно в сравнении с «Лазерными системами ракетно-космических войск». Было в этом названии что-то такое…космическое! В памяти всплывали световые мечи из «Звездных войн». К тому же, знакомый моего друга и одноклассника Константина, учившийся на втором курсе Лазерных систем, рассказывал, что заведующий кафедрой обещает им преддипломную практику в Питере, квартиры по окончании учебы, и что совсем скоро на этой специальности будут платить стипендию значительно выше, чем на других, так как на нее действует нечто под таинственным названием«госзаказ». Так мы с Константином договорились поступать на «Лазерные системы». Миновали школьные экзамены, отгремели выпускные балы, последним пунктом прощания со школой значилось вручение медалей. Награждали нас в здании городской администрации. Крепко пожав руку, медаль мне вручил сам мэр, стоявший рядом чиновник презентовал толстую книгу «Полная хронология двадцатого века». Зал был полон и приветлив, где-то в нем сидели родители. Вскоре потоки новоиспеченных абитуриентов хлынули в развернувшуюся сеть приемных комиссий. В навощенных до блеска туфлях, выглаженных черных брюках и белых рубашках, теплым июньским понедельником, мы с товарищем отправились подавать документы на поступление. Прошло без запинок, не считая только непредвиденных расходов - заставили подписать заявление о добровольном пожертвовании средств декану факультета и сдать какие-то деньги. После, с чувством свершения маленького триумфа, мы посетили студенческий шатер, где заказали по бутылке пива. Из динамиков доносилась модная песня: Ты уже взрослый Другие вопросы До того как начались вступительные экзамены, мы сходили в ИжГУ еще один раз: в вестибюле первого корпуса стояли стенды с информацией о количестве поступающих абитуриентов на каждую из специальностей, хотелось узнать, сколько их на нашей. К разочарованию, «Лазерные системы» шли явными аутсайдерами. Если на других специальностях конкурс доходил до семи человек на место, то на лазерах в пору было говорить о недоборе претендентов на восемнадцать бюджетных мест. Наступило первое сентября, за лето группу все-таки укомплектовали, были даже два человека, поступившие как вольнослушатели, они платили только за первый семестр и при успешной сдаче сессии переводились на бесплатное обучение. Я не удержался и провел мини-опрос среди одногруппников – «как вы здесь оказались». Михаил: - Вообще я на Электротехнику поступал, но при собеседовании заведующий кафедрой почему-то сказал: «Ты же понимаешь, что тяжело тебе тут будет учиться, тяжело», - и послал сюда. Аркадий, Алексей: - Да мы так-то на «Электротехнику» поступали, но у нас недобор был по баллам, в деканате сказали – есть хорошая, молодая специальность… Рома: - Да тут все схвачено у меня. Остальное большинство: - Да хер знает. Среди прочих на приборостроительном факультете наша специальность выделялась одной особенностью - время учебы на ней составляло пять с половиной лет, а не пять, как на других. Профессор Кузнецов, заведующий кафедрой, объяснял это так: «Наша специальность элитная, и курс обучения на ней более сложный, поэтому пришлось прибегнуть к увеличению срока». Честно говоря, присутствовало в его словах какое-то лукавство: во-первых - элитной нашу специальность называл только он, а во-вторых – весь первый семестр мы посещали универ по четным неделям два раза, а по нечетным – три, преподавали нам всего четыре дисциплины – линейную алгебру, химию, начертательную геометрию и физкультуру. Все это больше напоминало хождения в какую-нибудь секцию дворца пионеров чем «сложный курс обучения». Неудивительно, что первую сессию многие сдали на «отлично», за что получали повышенную стипендию, правда, всего двести пятьдесят рублей в месяц или около того. Позже ректор, Василий Иванович Рутнев, держась веяний времени, присоединил ВУЗ к участникам болонского процесса, впоследствии чего все студенты, поступающие вновь, для получения ученой степени магистра должны были учиться не пять, а шесть лет, зато чтобы стать бакалаврами достаточно было четырех. Тем же, кто уже обучался по существовавшей системе, деканат распорядился написать заявления о переходе на шестилетнюю форму обучения. Кто посмекалистей - ничего писать не стали и продолжили доучиваться на тех условиях, на которых начали. Cтудентов «Лазерных систем» реформа никак не коснулась - срок обучения и квалификация «инженер» в дипломе остались неизменны, что в очередной раз напомнило о странном статусе нашей специальности. Не весь педагогический состав положительно отнесся к нововведениям, Салим Долматович, старший преподаватель нашей кафедры, сказал, что на этот раз «Лазерные системы» профессору Кузнецову удалось спасти, как будет дальше – покажет время. Основным плюсом участия в болонском процессе преподносилось то, что дипломы ИжГУ будут приравнены к дипломам многих других европейских ВУЗов, то есть, теоретически, выпускники ИжГУ смогут работать в Европе. На доске почетных сынов университета, выставленной в первом корпусе, появилась новая фотография – с нее, улыбаясь, взирал немолодой мужчина в черных мантии и конфедератке. Могло показаться, что человек на фото удостоился чести висеть на доске за то, что хоть и в почтенном возрасте, но все-таки окончил какой-то престижный заграничный университет. Однако большинство видевших снимок, конечно, узнавали в забавно одетом мужчине действующего ректора ВУЗа. Потом ректор сменился – фотографию перевесили, но реформу сохранили. IV А судьи кто? Шла третья декада сентября, когда мой вояж в США был закончен и я вернулся домой, вернулся в довольно скверном расположении духа. Денег заработать не удалось, из голых цифр выплат в контракте следовало вычесть налоги, затраты на days off /дни отдыха – (англ.)/ и просто продукты, помимо столовских; куча времени и средств потерялись в течение поисков новой работы, а еще расходы на проживание, переезды и прочее - привезенных денег максимум могло хватить на погашение кредита родителей, к тому же я был обеспокоен новостями из университета - друзья докладывали о злых намерениях заведующего кафедрой отчислить всех должников, к коим относился и я. Не то, чтобы это сильно меня беспокоило- наш завкаф после каждой сессии собирался кого-нибудь отчислить и нудил об этом на своих парах, но число студентов в группе не менялось уже со второго курса, когда, за время двух семестров, сократилось до тринадцати человек. В тот период мы имели большие трудности с доцентом кафедры физики товарищем Зарубиным. Он так жаждал втемяшить в наши головы новые знания, что просить его принять экзамен у провалившихся в энный раз студентов ходили всем деканатом. Но и тогда те, кто хотели остаться, в итоге остались, а кто нет – перевелись на другие специальности в поисках лучшей доли. На фоне же последней пары лет сложившаяся ситуация с долгами выглядела недоразумением. Минуя стены одного за другим университетских корпусов, я дошел до первого, и, держа курс на деканат, поднялся на третий этаж. Как всегда в сентябре здесь царила суматоха, снаружи и внутри толпились студенты, основная масса которых рвалась получить допуски на сдачу экзаменов затянувшейся летней сессии. - Здравствуйте, я – Жаров, мне передали, что нужно подойти. - А, вернулся? – спросила, увидев меня, Мария Никитична, секретарь деканата.- Ну, кто же так делает? Беги скорее к Кузнецову, объясняйся, а то он нам сказал, что тебя уже можно отчислять. Тебе срочно нужно все сдать! Быстрым шагом я отправился искать профессора, в уме прикидывая, почему меня не должны отчислить. Во-первых, у многих еще есть «хвосты», во-вторых, три курсовых и экзамен – это не катастрофа. Первый проект был практической отработкой прослушанных лекций, всего-то требовалось: вставить в общий расчет данные своей задачи и получить результат, ну и оформить все надлежащим образом, к тому же Константин должен был мне в этом помочь. Еще два курсовика были объединены в один, который шел в зачет сразу по двум дисциплинам, первую половину нужно было сдавать Салиму Долматовичу Салимову, вторую – Евгению Борисовичу Банникову. Здесь основные расчеты и текстовая часть были сделаны еще перед отъездом в Штаты. Оставшийся экзамен представлялся простой формальностью, он висел с весны лишь потому, что без защищенного курсового по собственной части, Салим Долматович его не принимал. Сам преподаватель, позиционируя себя человеком свойским и безвредным, особых опасений не вызывал. Единственное, чего он требовал от студентов– посещения его занятий, где, из полезного, он раза два в семестр мог почитать вслух пункты ГОСТа «Лазерная безопасность» и СНиПа «Устройство и эксплуатация лазеров». Салим Долматович всегда акцентировал внимание на особой значимости соблюдения каждого пункта нормативных документов: «А то, - говорил он, - на наши предприятия зайдешь – глаза на лоб лезут, кругом сплошные грубые нарушения». Пары проходили в аудитории с подсобным помещением, где стояла лазерная установка Квант-15, работал на которой сам Салим Долматович, причем стояла она с нарушением большинства пунктов ГОСТа «Лазерная безопасность», а работал он на ней в обход большинства требований СНиПа «Устройство и эксплуатация лазеров». Однажды мой одногруппник спросил: - Салим Долматович, а почему у вас трубопроводы не подвешены, как положено, а на полу валяются? Прищученный преподаватель не нашел ничего лучше чем предложить: - Возьми да подвесь. Важность, посещавшая лицо Салима Долматовича в моменты зачитывания гостовских выдержек, задерживалась там не надолго - едва он суровым тоном кончал абзац о том, что при демонстрациях в учебных заведениях запрещается применение лазеров третьего и четвертого классов опасности, как отвлекался и уже с радостным азартом травил какую-нибудь небылицу. По парам Салима Долматовича было видно, что к преподавательской деятельности он относится легкомысленно. Логично было бы думать, что также легко он должен отнестись к приему курсовых и экзаменов по своим предметам. Наша группа познакомилась с Салимом Долматовичем летом после второго курса – он вел производственную практику. В первый день знакомства ценная информация лилась из него как из рога изобилия – он рассказал, как по маркировке на этикетке отличить суррогатную горилку от оригинальной, назвал номер постановления Госкомтруда и Президиума ВЦСПС, по которому ему удалось выхлопотать у начальства на заводе лишнюю неделю оплачиваемого отпуска; поведал, как на некоторых разорившихся по всей стране предприятиях ценные запчасти можно было найти буквально на мусорках, а потом продать; рассказал, что сломанные ювелирные украшения можно ремонтировать лазером и зарабатывать на этом. В конце он отвел нашу группу в музей оружия Ижевского Металлургического Завода. Полный восторг! Только следующий день практики уже полностью проводился в ИжГУ - под началом Салима Долматовича мы перетаскивали громады памятников советской лазерной промышленности – блоки питания, излучатели и прочие глыбы металла, которые Салим Долматович приволок в универ. Ездовых академиков в ИжГУ, пожалуй, не встретишь, зато ездовых студентов, особенно первокурсников – на каждом шагу. Вернемся к моим долгам. Первым делом нужно было разбираться с Кузнецовым, который почему-то разрешил деканату меня отчислить. Кузнецов, скорее всего, был на кафедре, располагавшейся в соседнем втором корпусе – туда я и шел. У крыльца стояли несколько одногруппников, расписывая воздух табачным дымом: - Привет, – поздоровался Аркадий, - как Америка? - Привет, нормально. Кузнецов там? – поинтересовался я, кивая в сторону корпуса. - Нет. А ты курсовой сдал? - Нет, - ответил я, видимо, как-то грустно, потому что Аркадий сказал: - Да не парься! Половина группы еще ничего не сдали, у тебя отчет по Салимову есть? - Ну, в общем да. - Иди скорее в сто десятую, - посоветовал Аркадий, - там ему все сдают, он уже забил, просто так принимает. Обнадеженный, я двинул в аудиторию. Сто десятая была аудиторией исключительно нашей специальности и находилась она через стенку от самой кафедры. Когда я зашел внутрь, другие студенты уже уходили, а Салим Долматович сновал по комнате. Похоже, ситуация со сдачей действительно была плачевной, раз его вызвали для работы с должниками средь бела дня. - Здравствуйте, - обратился я к нему, протягивая отчет, - можно сдать курсовой на проверку? Он посмотрел на меня и отрицательно замотал головой: - Не-е-е, все, поздно! Я хотел спросить почему, но он развернулся и зашагал в другой конец, не дав мне шанса ничего возразить. «Вот негодяй», - подумал я и удалился. Курившие одногруппники все еще стояли на улице. У пяти-шести человек из группы были те же долги, что и у меня, только экзамены по Салимову уже все сдали. -Мы его развели, чтобы он без курсовых принял, - сказал Аркадий. Пока он посвящал меня в то, как обстоят дела с задолженностями, я заметил проходящего неподалеку профессора Кузнецова. Судя по всему, он направлялся на кафедру. Профессору Кузнецову было немногим за шестьдесят, роста он был среднего, носил очки, одевался неброско. Сейчас шагал в сером пальто, пепельной в тон ему кепке и с черным портфелем в руках. Из-под головного убора выступали редкие седые волосы. Отвлекшись от рассказа Аркадия, я подошел к Кузнецову: - Александр Владимирович! Здравствуйте. - Здравствуй, - ответил он, не сбавляя шага. Я последовал за ним. - Скажите, пожалуйста, почему меня хотят отчислить? - А чего ты хотел? У тебя три несданных курсовых работы и один экзамен. - Ну ни у меня же одного. - Вот всех вас и отчислят. - А почему мне нельзя сдать долги? У меня же все готово, - не отставал я. - Сейчас ректор подписал приказ – все, кто не закроет сессию до первого октября, будут отчислены. А ты успеешь сдать до первого октября? Едва ли. - Кузнецов угрожающе посмотрел на меня, будто его слова должны были стать роковыми, они же наоборот вызвали надежду - «Вы главное дайте мне возможность сдать, а успею или нет – это мои проблемы», - подумал я и ответил: - Конечно, успею! Профессор остановился и снял очки: - Тут многое зависит от Салимова, сейчас я ему позвоню. – он достал телефон и набрал номер. – Алло, Салим Долматович? Вот тут передо мной студент стоит, из Америки вернулся, хочет свои долги сдать, но у него времени осталось несколько дней… он успеет? -Абонент на другом конце что-то заговорил. - Хорошо, понятно, ну я так и думал, хорошо, все, - профессор убрал сотовый и обратился ко мне, - Салимов сказал, что ты до первого числа курсовой не напишешь. Я возмутился: - Да откуда он знает? Я только что от него – он мой курсовой даже не взял на проверку, может, я его уже сделал? Кузнецов задумался, а потом сказал: - Просто ты пропустил очень много времени, другие ведь с первого сентября уже сдают и ходят на консультации, кто-то даже летом появлялся, а тебя целый месяц не было, как ты войдешь в учебный процесс? Если эту сессию закроешь, зимой все равно отчислят. – Профессор зашагал вперед. «И что теперь делать?» - лихорадочно соображал я. Первое, что пришло на ум – опять пойти к Салимову и попытаться сдать отчет. Тщетно – он снова отказался брать, возмущался, что не понимает, зачем ему тратить время на мой курсовой, если меня уже отчисляют. Во всем этом была доля нелогичности: деканат, что б меня не отчислили, послал договариваться с Кузнецовым, тот сослался на Салимова, а последний сказал, что кто-то меня уже отчисляет… Удрученный, я отправился домой. В квартире ждала мама и встретила прямо в прихожей. - Ну что? – спросила она. – Сдал? - Не-е-т. – тихо ответил я, снимая обувь. – Не принимают. - Почему? - Не знаю. – сказал я. – У остальных принимают, а мой курсовой даже проверять не стали. - А остальные тоже еще не сдали? - Да там полгруппы не сдали! – с небольшим воодушевлением констатировал я и посмотрел на мать, вдруг ее т |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Андрей Игнатьев | нравится 0 Дата: 08:02:2013 |