Они почти 20 лет висели на стене дома
возле крыльца – пять луков, сделанных
мной детям, да и себе тоже. За все эти годы
тетива на каждом, конечно, ослабла, но
всю упругость луки не утратили, стрелять
из них можно было. Всякий раз, приезжая
в Вырицу к Марии Ефимовне Шапиро,
давно ставшей нам близким человеком,
я, входя во двор, первым делом обращал
внимание на луки. Как они меня всегда
радовали! Вспоминалось, как дочь и сын
любили из них стрелять. Какие игры со
стрельбой из луков затевали мы на берегу
реки Оредеж! Стрелы я мастерил из старой
лыжи, распиливая ее вдоль на подходящее
количество брусочков. Потом ножом
квадратные в сечении заготовки превращал
в ровные цилиндрические стрелы, к которым
прикреплял металлические наконечники.
Для безопасной стрельбы наконечники
были из алюминиевой проволоки,
накрученной на стрелу в виде спирали
длиной в несколько сантиметров. Такие
стрелы мы с сыном ловили руками,
упражняясь в ловкости. Были и
убойные наконечники из гвоздей и
заточенных железных полосок. Эти стрелы
мы использовали для прицельной стрельбы
по мишеням. Поначалу дети не расставались
с луками. У каждого были свои любимые
стрелы, с которыми дети даже засыпали
на ночь, устраивая вооруженье под подушкой.
Помню, как дочь обещала закончить 4-й класс
с отличными отметками, только чтоб я сделал
ей кожаный колчан с десятью отборными стрелами,
как у древних лучников. И я методически
распиливал лыжу, выстругивал стрелы,
рисовал образцы боевых колчанов, прикидывал,
буду ли я шить их из шкуры с мехом или же
использую для изготовления голую кожу.
За 20 лет, в течение которых наши луки
висели на стене дома Марии Ефимовны,
напоминая нам о славной золотой поре
детства, сын и дочь не только выросли, но
и успели получить хорошее образование.
Сын окончил восточный факультет
университета и стал специалистом
по тайскому языку. Последние три года
он в разъездах по дальним странам и видим
мы его очень редко и мало. Дочь, учась
на философском факультете университета
и специализируясь в арабском языке и
арабской культуре, попутно прошла курсы
стажировки в Иерусалимском и Каирском
университетах. Блестяще защитила
дипломную работу, переведя с обширными
комментариями с арабского языка трактат
суфийского философа XIII века. Думаю, что
луки сыграли свою роль в воспитании детской
целеустремленности. Короче говоря, луки
с течением времени стали нашими талисманами,
волшебными ключами в сказочный мир
таинственного леса. Пусть сын не был в Вырице
более пяти лет, а дочь давно уже не держит под
подушкой стрел, я уверен, что книгу о Робин Гуде
и нашу увлеченность луками они не забудут
никогда. И вот спустя год я снова приехал в Вырицу.
Вошел во двор. Возле крыльца остановился и не
поверил глазам: луков на стене не было. Крюк,
на котором они висели долгие 20 лет, был пуст.
Как молния пронеслись в моей памяти события
детства, отрочества и ранней юности детей, наши
незабвенные игры в Робин Гуда и лесных братьев.
Машенька, что же ты сделала с луками? – ласково
возопил я, обращаясь к Марии Ефимовне.
А сколько они могли висеть и мозолить глаза? –
обыденно и слегка наступательно отвечала Мария
Ефимовна. Я сняла их, изрубила и сожгла.
Ты сожгла луки Робин Гуда, лучшие годы нашего
лукового детства! Как же ты могла, – тебе что ж,
дров мало?! – стенал я почти безутешно. Ну, завел
шарманку, – как, да как? – запросто взяла и сняла,
изрубила и печь растопила. Сгорели на ура! Ах, Маша,
Маша, считай, что ты мне этим кислород жизни
перекрыла, рану незаживающую нанесла! Нашел
о чем страдать, дитя малое! – посмеивалась
надо мной Мария Ефимовна. А где же стрелы,
что 20 лет лежали на книжном шкафу? Известно
где – тоже в печи сгорели! – бодро и не унывая
отвечала Мария Ефимовна. И вдруг за досками
возле стены дома я обнаружил потемневшую
от многих лет одну единственную стрелу.
Едва коснулся ее, как она по всей длине
распалась на две половинки, словно вспомнив,
что ей любили играть мои дочь и сын... |