Вопрос о высылке интеллигенции в 1922 (частично в 1923 году) - весьма обширная тема, которую невозможно осветить в кратком выступлении. Проблема свободы воли сложна и многогранна и, очевидно, она будет осмысливаться до тех пор, пока существует человечество. Один из ракурсов рассмотрения этого важного вопроса – это тема взаимодействия интеллигенции и власти, один из эпизодов которой получил в перестроечной публицистике условное наименование «философский пароход». Поэтому я постараюсь ограничиться, с одной стороны, напоминанием краткой хронологии этого процесса, который по-своему был уникальным в истории Советского государства, а с другой – обозначу возможные причины и последствия данного решения советских властей.
Однако прежде надо отметить, что идею изгнания идеологических оппонентов как формы политических репрессий нельзя считать изобретением большевиков. Автор исследования «Философский пароход: год 1922-й» Михаил Главацкий утверждает, что ее вообще не надо было изобретать, поскольку она практиковалась с древних времен. «Еще задолго до нашей эры в Афинах проводится форма голосования (она получила название остракизма) при решении вопроса об изгнании на 10 лет лиц, признаваемых опасными для существующего государственного строя. История сохранила имена людей, высланных гражданами и правителями в разные годы из разных стран. Это Анаксагор и Эмпедокл — из [древнегреческих полисов] Афин и Агригента, Овидий — из Рима, Данте — из Флоренции, Спиноза — из Амстердама и др. Примечательно, что среди изгоняемых в те годы преобладали философы». Царский режим также широко применял административную высылку и ссылку в отношении к представителям политической оппозиции и зачастую численность административно высланных и ссыльных существенно превышала численность осужденных по суду.
Эмиграция из Советской России представителей интеллектуальной элиты проходила в несколько этапов, будучи как добровольной, так и вынужденной. Операция против инакомыслящих представляла собой не одномоментное действие, а серию последовательных акций, направленных на изменение ситуации в разных социально-политических "сегментах" республики Советов. Выделяются следующие ее основные этапы: 1) аресты и административные ссылки врачей; 2) репрессии вузовской профессуры — 16—18 августа и, 3) "профилактические" мероприятия в отношении т.н. "буржуазного" студенчества — с 31 августа на 1 сентября 1922 г.
Осенью 1922 г. из советской России было выслано около двухсот неугодных власти интеллектуалов: в их число входили инженеры, экономисты, врачи, писатели, журналисты, юристы, философы, преподаватели. 23 сентября, поездом Москва—Рига, отправилась первая крупная партия "инакомыслящих", в числе которых были известные философы Питирим Сорокин и Федор Степун.
29 сентября на борту парохода "Обербургомистр Хакен" уплыли в Германию Николай Бердяев, Семен Франк, Иван Ильин, Сергей Трубецкой, Б. П. Вышеславцев, Михаил Осоргин и многие другие.
Через полтора месяца пароход "Пруссия" увез Николая Лосского, Льва Карсавина, И. И. Лапшина, Александра Кизеветтера.
В начале 1923 г. за рубеж был выслан известный философ и религиозный деятель С. Н. Булгаков.
Инициаторы - Политбюро ЦК РКП(б) и, в частности, тогдашние первые лица Советской России: Ленин, Зиновьев, Троцкий и Каменев. При высшем органе партии большевиков была создана специальная комиссия по высылке, в которую вошли Каменев, Курский и представитель ГПУ Иосиф Уншлихт. Кроме того, о работе по подготовке к высылке Уншлихт лично докладывал в ЦК и СНК.
Операции, начавшейся в ночь с 16 на 17 августа 1922 года, предшествовало решение комиссии политбюро по высылке, утвердившей 2 августа список высылаемых. Аресты проводились в Москве и Петрограде, Киеве, Харькове и некоторых других крупных городах России (соответственно московская, петроградская, украинская группы). В список попали 228 фамилий, однако на защиту некоторых из них встали общественные организации, институты, наркоматы. Высылка была отменена в отношении некоторых видных ученых, среди которых можно назвать, например, экономиста Николая Кондратьева (он погиб в 1938 г.). Большинство врачей, арестованных по обвинению в "антисоветской деятельности", были направлены в южные и восточные регионы страны для борьбы с эпидемиями. В итоге в списке остались около 200 человек . В целом в те годы, по оценкам историков, в изгнании казались более 500 ученых. Оценка в 2000 высланных только в 1922 году, приводившаяся в некоторых новейших исследованиях, представляется некорректной.
Среди высланных были представители самых разных профессий, самые разные по идеологическим воззрениям люди, были более известные и менее известные. Судьба их тоже сложилась по-разному: многие оказались в Праге, Берлине, Софии, Париже. Другие попали в Прибалтику. Эти люди сыграли большую роль в подъеме образовательного уровня в странах Восточной Европы. Например, профессор Лев Карсавин возглавил кафедру истории Каунасского университета. Его дальнейшая судьба сложилась трагически. После Великой Отечественной войны он был вторично репрессирован и погиб в концлагере Абезь в Коми АССР. Некоторых высланных в 1922 году подозревали в тайном сотрудничестве с Советской Россией и даже подвергали повторной высылке, как это произошло в 1947 году с агрономом Александром Угримовым.
Однако если повнимательнее присмотреться, то можно все-таки обнаружить то, что их хотя бы как-то объединяет. Практически все они практически все в той или иной степени были увлечены идеями социализма . Николаю Бердяеву принадлежит следующая характеристика революционной эпохи начала ХХ века: «Столкнулись Россия бытовая, унаследованная от прошлого, дворянская, купеческая, мещанская, которую поддерживала империя, и Россия интеллигенции, духовно революционная и социально революционная, устремленная в бесконечность, ищущая Града Грядущего». До февральской революции 1917 г. интеллигенция не имела возможности воплотить в жизнь свои предельно расплывчатые социально-политические идеалы, а после падения самодержавия она оказалось не способной, в силу разных причин, удержать власть, буквально падавшую к ней в руки . Тот факт, что русскую революцию в значительной степени подготовила как раз интеллигенция, лишь усиливает осознание драматизма отечественной истории XX века .
Подавляющее большинство представителей интеллигенции, задержанных ГПУ в августе 1922 г., заявляли о своем лояльном отношении к Советской власти. В измученной гражданской войной стране ее жители были удовлетворены уже тем, что установилась пусть и большевистская, но стабильная власть, так Николай Лосский не случайно подчеркнул: «Власть РСФСР я считаю подлинною государственною русскою властью и, предпочитая государственный порядок анархии, считаю долгом быть лояльным гражданином, исполняющим все декреты Советской власти». При этом многие выражали на допросах свое несогласие с новыми хозяевами страны по целому ряду принципиальных вопросов. Так, например, Федор Степун назвал большевизм «...очень сложной религиозной и моральной болезнью русской народной души, которая, однако, безусловно, пойдет на пользу ея духовного роста» . Так же почти все из них поддержали действия власти по отношению к политическим процессам («церковников», правых и левых эсеров), проведенным большевиками против своих политических оппонентов летом 1922 г. Некоторые исследователи обращают внимание не только на неоднократные беседы Николая Бердяева с главой ВЧК – ОГПУ Феликсом Дзержинским, но и на парадоксально схожие судьбы этих, казалось бы, двух столь разных людей .
Интеллектуальная жизнь в послереволюционной России не стояла на месте, отличалась динамизмом и резкостью сталкивавшихся мнений. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечислить только некоторые заголовки ставших впоследствии опальными философов и писателей: «...Не удастся никогда социализм» (лекция Н. А. Бердяева, прочитанная в Вольной академии духовной культуры в 1920 г.); «Я боюсь» (эссе Е. Замятина 1921 г.), «О допущении свободного обмена идей по любому вопросу» (передовая журнала «Летопись Дома литераторов» 1922 г., цитата: «...Если писатель должен быть благоразумным... тогда нет литературы»); «Поспешив, мы очутились не в XXII столетии, а в XVIII веке» (фрагмент из выступления П.А.Сорокина на торжественном собрании в день 103 годовщины Петербургского университета, 21 февраля 1922 г.) «...Безнравственного совершенствования людей не спасет и перемена общественного строя» (Артельное дело. 1922. № 17-20. С.4-6) и другие.
«Русская интеллигенция вступила в эпоху Красного Октября закаленная в своем сопротивлении царскому правительству. Не один только А. А. Мейер собирал вокруг себя интеллигенцию, используя свой опыт объединения, полученный еще в ссылках и тюрьмах при царском правительстве», - пишет Д. С. Лихачев, сам побывавший в ссылке и в лагерях . Своими критическими отзывами о советской власти и ее экономических моделях, о реформе высшего образования и по многим другим вопросам ее оппоненты (вовсе не обязательно непримиримые) волей-неволей втягивали наиболее интеллектуально активные слои общества в дискуссию по поводу внутриполитических процессов в послереволюционной России. Сам по себе этот процесс является совершенно естественным для любого государства, задумывающегося о путях собственного развития, однако, когда мы говорим о России первых послереволюционных лет, только что пережившей разрушительную гражданскую войну, - необходимо делать поправку на время. Кроме того, надо понимать, что само большевистское руководство не было неким монолитом. В государственных учреждениях активно работали идеологические оппоненты различных оттенков, в науке также были представлены сторонники самых различных идеологических взглядов и концепций. Идейно-политическая борьба по вопросам государственного строительства тесно переплеталась с борьбой в руководстве партии за власть. Противоборство различных фракций и групп на протяжении всех 1920-х годов прямо влияло на внутриполитическую ситуацию, что привело, например, к высылке Троцкого (в 1929 году) и другим серьезным последствиям, которые дали о себе знать уже в 30-е годы.
А десятилетием ранее, в начале 1920-х, по мере перехода к НЭПу В. И. Ленин и его окружение оказались перед дилеммой: сопроводить определенную свободу в сфере экономики политической либерализацией, определенным ограничением своей власти или для ее сохранения в будущем пойти по пути высылок, репрессий по отношению к политическим оппонентам и потенциальным конкурентам.
Большевистским правительством был выбран второй вариант. Вот тогда-то и стали обычным делом аресты, высылки, расстрелы, которые выносились революционными трибуналами и коснулись всех политических противников РКП(б) - меньшевиков, эсеров, кадетов, священнослужителей. Здесь мы не обсуждаем, насколько оправдан был этот выбор – разумеется, урон, нанесенный интеллектуальному и духовному развитию России высылкой крупных ученых, был огромен. Несмотря на то, что большинство ученых оставались в стране и обеспечили создание с нуля целых отраслей – трудно спорить с тем, что страна в культурном отношении была отброшена назад, причем серьезно. Проблема отношений интеллигенции и власти оставалась актуальной в течение всего периода существования Советского Союза, причем она так и не была решена .
* * *
Обращаясь к событиям почти что 90-летней давности, мы задаемся вопросом – насколько их уроки могут быть востребованы нами, живущими здесь и сейчас, в XXI веке. Осмысление этого события необходимо в связи с современным этапом становления новой российской государственности, с выбором приоритетов новой России в XXI в. Семен Франк писал: «Вы можете строить какие угодно планы общественных реформ, можете как угодно изменять общество – и все же вы должны будете считаться с этими имманентными закономерностями или, точнее, необходимыми связями, логически вытекающими из общего содержания того, что вы мыслите под «обществом…» .
Один из их уроков событий 1922 года видится в том, что диалог власти и интеллигенции не состоялся по причине отсутствия общего подхода в выборе взаимоприемлемых социальных ориентиров. Ни та, ни другая сторона не были готовы к конструктивному сотрудничеству. Интеллигенция посчитала, что формального заявления о лояльности новой власти вполне достаточно, а у власти были совершенно другие приоритеты. Конфликт на ценностном уровне привел к тому, что власть, используя силовые методы и административный ресурс, избавилась от своих политических оппонентов .
Как и в начале прошлого века, гуманитарная интеллигенция во многом подготовила почву и выступила локомотивом процессов, которые были впоследствии охарактеризованы как подлинная «революция» . Демократические преобразования последних 25 лет оказали отечественную науку, в том числе гуманитарную, крайне неоднозначное влияние. Скажем, нынешний исход “мозгов” из России многократно превысил скромные цифры 1922 года: от 160 до 300-400 тысяч, по разным оценкам, а точной цифры пока что никто не знает. Имеются и другие, крайне негативные моменты, о чем автор, работавший в разные периоды в научной сфере, знает не понаслышке. Каким образом сейчас реализуется диалог власти и различных групп интеллигенции относительно актуальных вопросов развития страны? Вопрос о соотношении политико-административных (применявшихся в советский период) и эффективно функционирующих в настоящее время экономических рычагов “государственного единомыслия” также вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд.
Таким образом, история «философского парохода», будучи этапной вехой во взаимоотношениях советской власти и русской интеллигенции, в то же время не является уникальной, если иметь в виду наличие разнообразных и постоянно совершенствующихся механизмов контроля над обществом.
________________________________________________________________
1. В.Г.Макаров, B.C.Христофоров. Пассажиры «философского парохода» (судьбы интеллигенции, репрессированной летом—осенью 1922 г.) // http://russcience.euro.ru/papers/mak03vf.htm
2. В статье В.Макарова и B.Христофорова (см. сноску 1) приводится поименный список из 224 депортированных в 1922 – 23 году. Наиболее многочисленная категория – врачи, профессиональных философов – 11 человек.
3. Те, кто мыслил иначе – уехали гораздо раньше - в 1917-м (С.В. Рахманинов), в 1918-м (С.С. Прокофьев), в 1919-м (В.В. Набоков), в 1920-м (И.А. Бунин, И.С. Соколов-Микитов, З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковский, К.Д. Бальмонт), в 1921-м (Н.К. Метнер, А. Белый, А.М. Ремизов, Б.К. Зайцев, И.Г. Эренбург, В.В. Кандинский), в начале-середине 1922-го (Ф.И. Шаляпин, М.И. Цветаева, В.Б. Шкловский, Н.Н. Берберова, В.Ф. Ходасевич). Интересно, что почти все депортированные в конце 1922-начале 1923 гг. ученые сходились в негативной оценке будущего русской эмиграции. Наиболее емко и лаконично выразил эту мысль Лев Карсавин: «Будущее России не в эмиграции». Его поддержал и Иван Лапшин, заявивший, что: «Эмигрировать за границу, порвав связь с родиной и с моей деятельностью здесь, я б лично не чувствовал ни малейшего желания...». Об этом же свидетельствуют дневниковые записи Н. Бердяева – см.: Макаров В.Г. Архивные тайны: интеллигенция и власть // Вопросы философии. - 2002. - №10. - С.108–155; Шенталинский В. Осколки серебряного века // Новый мир. – 1998 - №5-6.
4. Нужно оговориться, что предреволюционная интеллигенция представляла собой крайне разнородный класс, отдельные фракции которого поддержали в 1917 году большевиков в силу самых разных причин. О позиции части военной элиты осенью 1917 года см., напр.: Бурцев В. Июль 1917-го: «квартирмейстеры» делают выбор // Красная Звезда. – 2010. – 15 дек.
5. Под русской революцией мы подразумеваем события февраля 1917 года ничуть не менее (если не более), нежели события октября того же года, положившие конец эфемерной власти т.н. «Временного правительства».
6. Макаров В. Указ. раб.
7. Там же.
8. Креславский В. Тайна записной книжки // http://ricolor.org/history/fil/dopros/
9. Лихачев Д.С. О русской интеллигенции // Новый мир. - 1993. - № 2. Имеется в виду Александр Мейер, философский, религиозный и общественный деятель, бывший марксист. В декабре 1917 года Мейер вместе с К. А. Половцевой организовал домашний религиозно-философский кружок «Воскресение». Ядром его были сам Мейер, Половцева, Н. В. Пигулевская, Г. В. Пигулевский, Г. П. Федотов, на его заседаниях бывали художник К. С. Петров-Водкин, пианистка М. В. Юдина, литературовед Л. Пумпянский. 11 декабря 1928 года Мейер и большинство членов кружка были арестованы по обвинению в создании контрреволюционной организации «Воскресение», а также в участии в ряде других кружков. Он был приговорён к расстрелу, но, благодаря заступничеству А. Енукидзе, приговор был заменён десятью годами заключения на Соловках. Подробнее см.: Флиге И., Даниэль А. Дело А.А.Мейера // http://krotov.info/acts/20/1920/1929meyer.htm и др.
10. В апреле 1929 года специальным Указом ЦИК в составе тогдашней Коммунистической академии в СССР был создан Институт философии, вскорости вошедший в структуру Академии наук.
11. Приведу лишь один пример: в 1985 году для членов Политбюро известным социологом Игорем Бестужевым-Ладой был подготовлен аналитический материал о перспективных проблемах советского общества. Автор указывал на опасное развитие в СССР "черной экономики", уже повлекшее за собой сосредоточение в руках ничтожно малой части советского населения значительных денежных и материальных ценностей, не нажитых честным трудом – см.: 30 лет без коммунизма // http://www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=3233101f-6411-416c-9621-17285ceaba81&docsid=1559673
12. Цит. по: Макаров В., Указ. раб.
13. «Философский пароход»: свидетельствуют архивные документы // http://www.vestarchive.ru/knijnaia-polka/663-l--.html
14. Авторами подобных оценок были в том числе и представители руководства Советского Союза последних лет его существования, безусловно, понимавшие, о чем они говорили. |