Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















Балабон

Заиндевелое февральское солнце лениво потягивалось над Киевом. Из тоннеля метрополитена на мост через Днепр выносился поезд. Картина!
Я возвращался домой с ночной дискотеки усталый и недовольный: член остался в полном одиночестве, мозги нафаршированы афроамериканским рэпом, во рту застрял резиновый привкус тёплого пива. Да пошли все! Я постарался сосредоточиться на мысли, что моя остановка не скоро и есть время покемарить. Закрыл глаза, представил женщину – стало уютней, представил двух – о-оо!
- Вы верите в Бога?
Надо мной завис смиренный придурок в очках и с Библией. Он терзал меня ласковым взглядом. Если бы не его красный балабон на спортивной шапочке и огромная клякса-родинка на ноздре, то я бы решил, что он – привидение и отправил бы его к дьяволу, а так он получил роскошный ответ:
- Да.
Религиозный вербовщик оживился. От него пахнуло варёными яйцами. Его приглашение побывать у них в церкви и принять действенные меры для спасения души, я спустил в унитаз, сославшись на недостаток времени. Это раззадорило молодого идиота и окончательно похоронило мои надежды спокойно покемарить. Я не выдержал:
- Братишка, хватит турусы разводить. Если чувствуешь силу, то сделай, как Христос: брось всё, и ступай, в вере. Взвали на себя крест, а не балабон. Каждому человеку предлагается это. Иди и спасай. По-настоящему. Не можешь так, так не морочь мне мэдэбэйцала.
Шокированный Николо, так он представился, хило улыбнулся:
- Спасибо.
Ожидая автобус, я закурил сигарету и жутко захотел посцать. Интеллигентные люди так не выражаются и уж, конечно, не мочатся подле коммерческого киоска, вырисовывая жёлтой струйкой на снегу сюрреалистические джунгли, но я – сын мусора. Красота!
А дома меня ждала провокация. Какая-то извращенка записала мне на автоответчик монолог шлюхи из фильма «Продажный поцелуй» и не оставила своих координат. Так, что заснул я плотно прижатый эрекцией к кровати. Снов не было.
О, пробуждение! Мифы Атлантиды и гимны космических негодяев в моей башке; улыбка Джоконды и смех Моцарта над моей амплитудой жизни; человек без головы в поисках утраченного и карлик с чудовищной жаждой поиметь Мерлин Монро в интерьере «Ля Скало»; циничный «Сексус» Миллера и родные «Братья Карамазовы»; жалостливый Есенин и застрявшая в лифте тётя Света – кто из вас ответит мне: почему похмелье так изгаляется над моим молодым организмом? Это чья рука? Моя. Не может быть. Поднимаю руку. Точно моя. Где-то это я уже видел.
Вечереет. Сколько мне лет? Неважно, осталось больше. Итак, чем же сегодня займётся этот паразит, этот моллюск, прилепившийся к эластичному туловищу одного из трёх китов, что держат на себе мир; этот аквалангист, пляшущий на фонтане Воображения? Ага, он чистит зубы. Делает зарядку. В семь часов вечера? Хорош! Подходит к зеркалу, строит рожи и цедит: «Бейби, у тебя будет отличный вечерок, доверься мне, поцелуй меня в ямочку».
Яичница с ветчиной и бутылочка «Ярославского» пива возвращает к реальности тупо и быстро. Звонок закадычного дружка и новый альбом «Бон Джови» мы слушаем в комфортной атмосфере его американского джипа. Мой приятель за два года сколотил неприличное состояние на торговле недвижимостью и теперь балуется прелестями богатой жизни.
А я – художник. Пишу маслом. Позавчера толстый немец, в профиль напоминающий Геринга, купил мою «Весёлую крестьянку» и у меня завелись деньжата.
На улице самоубийца-метель несколько раз пыталась броситься под колёса нашей бронемашины, но всё закончилось тем, что мы преспокойно прижали её к стенке около модной забегаловки под названием «Карамболь».
Моего приятеля зовут Боб, и он не пьёт: он за рулём.
- А мне, пожалуйста, зайка-котик-рыбка, бокальчик «Гинесса», – попросил я официантку.
Боб рассказал анекдот. Если честно, то дерьмовый. Но настроение нужно накручивать, как пружинку, чтобы завертелся механизм веселья, и мне ничего не оставалось, как заулыбаться Бобу и предложить незнакомой девушке за соседним столиком хлебнуть немножко радости из нашего рога изобилия. Девушка оказалась иностранкой. И на её вопрос: «Говорите ли вы по-английски?», пришлось в который раз посетовать на незнание языка, коим изъяснялся великий Вилли.
Третий бокал пива и я уже зажужжал. До чего же я люблю вас! Всех, всех, всех, детки!
- Мистер Боб, а не бросить ли нам свои задницы за бильярдный стол?
Играем так, что вокруг собираются толпы. У меня сегодня здорово получается, да и Боб явно в ударе. Растягиваем удовольствие. Надоело. Под шёпот зевак возвращаемся за столик с пивом. И тут входит она! Я вижу, как затряслась Земля Франца Иосифа, как забили в тамтамы африканские шаманы, как проснулись океанские вулканы и тысячи амуров завизжали от восторга, но необходимо маленькое отступление. Да простит меня нетерпеливый Читатель, и да поймёт меня любезный Критик.
Это случилось ещё при Советской власти, когда мой двойной тёзка – Михаил Сергеевич топнул в сердцах по Красной площади и разрушил Берлинскую стену, когда в метро уступали место старикам, а те не просили в нагрузку к вежливости пару золотых слитков из сокровищ гетмана Мазепы, тогда я учился в строительном институте и подрабатывал вечерами на площади Октябрьской революции – рисовал моментальные шаржи для пьяных киевлян и угловатых гостей столицы. В один из таких вечеров ко мне подошла подвыпившая девушка и грустно поведала о том, что у неё нет своего лица. Я присмотрелся – и вправду, лица на ней не было. Пришлось нарисовать. Она засмеялась, и обнаружились чудесные ямочки на её щёчках, куда я провалился с величайшим удовольствием.
Анжела окончила театральный институт и прекрасно разбиралась в слове «одухотворённый». Поэтому я отправил к белым медведям занятия в институте и стилизовался под ковбоя, перегоняющего из Канзас-Сити в долину Вечного Зноя бесчисленные стада экзотических оргазмов художника. Квантум сатис!
Мы купались друг в друге, захватывая всё новые территории для фантазий; булькали через нос о жратве и продвигались к тайне мироздания под видом морских свинок или бесстрашных археологов. Любовь, живопись, театр, тёплое время года и музыка «Роллинг Стоунз» закончились мгновенно, но очень романтично: губной помадой на зеркале в прихожей она написала: «Уехала в Питер. Не скучай. Целую. Твоя...» и поставила рядом отпечаток губ. С тех пор о ней – ни слуху, ни духу.
Позже, я как-то зашёл к её родителям, но выяснить ничего не удалось, т.к. они были заняты сыном, точнее ожиданием сына, который вот-вот должен был вернуться из армии.
Неудовлетворённость личной жизнью я выплеснул на холсты, пьянея от красок и забывая о времени. Я превратился в фанатика. Безумные дни и великолепные ночи пали в жертву Гармонии, которая оказалась всего лишь Диснейлендом, куда может попасть всякий, кто ухватится за могучие уши розового слона и крикнет на входе стражникам пароль: «Искусство требует меня!».
Солгу, если скажу, что верность Анжеле, т.е. своей Прекрасной Даме, сохранял долго – нет, природа быстро взяла своё, и разнообразие Кама-Сутры постигалось в самых невероятных и, казалось, непригодных для этого местах: примерочные в универмагах и весенние аллеи, тамбуры пассажирских поездов и последние ряды зрительных залов в кинотеатрах, стадионы и парадные, Гидропарк и мост Патона стали свидетелями увлекательных сюжетов из моих скромных сексуальных похождений. Один раз я чуть не женился, но слава Всевышнему, вовремя познакомился с другой.
А теперь самое время вспомнить, на чём мы остановились. И тут входит она! Опять на моём горизонте возникла эта женщина. Уж не знаю рад ли я, но то, что сердце заколотило, как заяц по барабану, – это точно.
Наши глаза встретились.
- Привет, – улыбнулась Анжела, усаживаясь за наш столик, – не помешаю?
- Привет, – любезно ответил я, – познакомьтесь: это Боб, это Анжела, моя ста-а-арая знакомая.
- Я так плохо выгляжу? – улыбнулась она и заказала чашечку кофе.
Боб крякнул и смачно произнёс:
- Ты выглядишь так, что у него уже стоит.
- Спасибо, – улыбнулась она Бобу, и официантке, которая принесла кофе. – Майкл, так, как ты поживаешь? – она лукаво взглянула на меня. – Давно не виделись.
- Забавно. А ты?
- Отлично. Чем занимаешься?
- Анжела, не тяни кота за мэдэбэйцала, ты надолго в Киев?
Слёзы выступили на её глазах, она нервно закурила:
- Майкл, ты не должен со мной так разговаривать. Пусть я плохая, пусть у меня грубые манеры и дешёвые мечты, но я же люблю тебя. Не смейся, Майкл. По-твоему, проститутка не умеет чувствовать и страдать и... И если ей приходится раздвигать ноги перед красными мордами психованных ублюдков – она уже недочеловек, она уже не имеет право любить. Молчи. Молчи, Майкл. Я знаю, моя жизнь никого не волнует, меня трахают за пятьдесят долларов в вонючем отеле и ненавидят за это, презирают, как свой порок, и оскорбляют... но разреши, Майкл, разреши любить тебя. Я не требую взаимности, просто хочу думать о тебе и верить, что когда-нибудь, когда-нибудь я стану счастливой, стану...
Боб обалдел и тупо смотрел то на неё, то на её чашечку, куда упали две слезинки. Я протянул Анжеле носовой платок. Она вежливо отказалась, достала из сумочки свой и коварно метнула взгляд в мою сторону.
- Анжелика, – начал я, – ты лучше меня знаешь, почему так происходит, почему твоя жизнь дешевле зубочистки, однако не пытаешься ничего изменить. Разыгрываешь передо мной, перед моими друзьями дурацкие сцены и после них цинично продолжаешь высасывать сперму жирным жлобам. Я тебе смогу помочь только тогда, когда ты сама себе начнёшь помогать. А думать обо мне? Думай. Мне плевать.
Боб обалдел вообще!
Анжела продолжила, вальяжно откинувшись на спинку стула:
- Мистер Майкл, мы с вами знакомы давно. За это время узнали друг о друге предостаточно. Ночные вояжи к старику Томпсону не приносят свежих ощущений. Приходится констатировать факт – конец фильма.
- Мисс Энжела, считаю своим долгом извиниться перед вами за вчерашний дебош, учинённый мной в пьяном виде на приёме, устроенном в честь вашего супруга. И пообещать впредь вести себя благопристойно.
- Ах, милый друг, не в этом, не в этом дело.
- Любимая, знайте – я вызвал на дуэль вашего мужа, и если этот негодяй не явится, я пристрелю его, как бешеного пса возле конюшни.
Наконец-то, Боб догадался, где собака зарыта и попросил:
- Ещё, ещё.
Я щёлкнул зажигалкой «Zippo», подкурил сигарету и ухмыльнулся:
- Крошка, я могу тебя поздравить – ты пользуешься успехом. У тебя славное личико и крутые бедра, но ты забыла условие нашего пари – никогда не петь чужие песни. Твой монолог из «Продажного поцелуя» на моём автоответчике даёт тебе шансов не больше, чем двадцать одно против блэк-джека.
Анжела засмеялась:
- Как я рада тебя видеть!
- И я.
Когда провидение милосердным пинком преобразует вас из позы «пьющего лося» в состояние «расправь плечи, сынок» и вчерашние переживания уплывают детскими корабликами по весенним лужицам – не смотрите на них снобом, ибо провидение положило на вас глаз и проверяет на пижонство.
После вышеописанной встречи моя мастерская целый месяц кружилась в межгалактическом танце сверкающих метеоритов. Классические трубадуры с Большой Медведицы очень скоро обнаружили небогатый музыкальный репертуар и уступили место импровизациям рыжего саксофониста с созвездия Гончих Псов. Этот парень держался молодцом, но вынужден был ретироваться по причине естественной зависти. Анжела подарила ему на прощание воздушный поцелуй и принесла в постель изумительное жаркое на маленькой летающей тарелочке.
- Подходящая стряпня, – сгримасничал я, нажравшись до отвала, и закуривая сигаретку.
- Болван, – бросила Анжела, вынося посуду.
- Наш космический дилижанс, похоже, подвергается нападению кислотных индейцев, необходимо срочно разбудить бортинженера и ввести его...
- Твой бортинженер в коме, – донеслось из кухонного отсека.
- Том, это правда? Том! – взмолился я, глядя на его сморщенное тельце.
- Он тебя не слышит, – почти, как приговор, прозвучал голос Анжелы. Она вплотную приблизилась к нам.
- Том, не прикидывайся, эй!
- У меня это должно получится лучше, – произнесла Анжела и, склонившись к нему, что-то прошептала. Том дёрнулся.
- Чудо! – вырвалось у меня. – Чудо! Славим Женщину!
Анжела искусно помогла ему подняться и основательно утвердила парня в чувстве собственной незаменимости.
- Теперь, – игриво улыбнулась она, – Тому придётся побаловать Джерри.
Не будем вникать в дальнейшие подробности интима, чудесным образом нашедшего своё отображение в голливудских мультяшках и перейдём к серьёзной теме моего повествования.
На улице вовсю митинговали соловьи под транспарантами: «Даёшь Апрель!», призывно ржали иномарки под сёдлами эмансипированных наездниц; с крыш Дома Кино и Валютной Биржи синхронно падали последние три сосульки, а я тащил своё эго в коммунальную квартиру родителей Анжелы для того, чтобы позаседать в консилиуме домашних аналитиков, посвящённому внезапному исчезновению её младшего брата.
Ведомый соседкой по длинному коридору старорежимной постройки, я морщился от крепкого кошачьего запаха:
- Метят?
- Метят, чёрт бы их побрал!
- Повбывав бы!
- Тут, – она указала на синюю дверь с табличкой «№5».
Я постучался в табличку.
- Привет, – дверь открыла Анжела, – проходи.
В глаза бросилось чучело огромного ворона на книжном шкафу. Я поздоровался сразу со всеми: «Добрый день», и скромно присел на диван, рядом с молодым человеком, жующим жвачку. В анфас он напоминал мне кого-то, но я никак не мог вспомнить кого. Кроме него, Анжелы, её матери – Екатерины Львовны и отца – Георгия Николаевича, в комнате находились ещё две женщины и мужчина средних лет. «Тесновато, – подумал я, – да и окно можно было открыть пошире – весна, небось, на дворе. Какого хрена я здесь забыл? «Пожалуйста, пожалуйста, приди, я тебя очень прошу». Плевать я хотел на её братца-остолопа. Блин, душно-то как...».
- Да, да, я знаю, – ответил я на вопрос Екатерины Львовны, – мне очень жаль, что такое случилось с вашим сыном.
- Анжела, – она обратилась к дочери, – принеси гостю холодной «Коки».
Анжела послушно вышла из комнаты, а Екатерина Львовна тяжело вздохнула:
- Миша, нам нужна ваша помощь.
- Всё, что в моих силах.
- Последним, кто видел Колю, был Петя. Вот, – она посмотрела на моего соседа, – познакомьтесь.
- Очень приятно, – я пожал его здоровенную ладонь, напоминавшую подошву.
- Аналогично, – усмехнулся Петя.
- Они вместе служили в армии, – сообщила Екатерина Львовна.
- Перед восьмым марта... – начала Екатерина Львовна.
- Шестого, тёть Катя, – уточнил Пётр.
- Шестого, – исправилась Екатерина Львовна – они повстречались, и Коля сказал ему, что домой больше не вернётся, что ему так велел Отец Небесный. Петя, расскажите лучше сами, если вас это не затруднит. Для Миши.
Петя тщательно пожевал жвачку:
- Короче, казино «Будапешт» знаешь?
- Знаю.
- Ну, вот. Я там припарковался, значит, шефа жду; вдруг, откуда не возьмись Колян выруливает; я ему посигналил, он по тормозам, значит, и говорит: «Мир тебе, Пётр. Вижу с добрыми намерениями по свету ходишь...». Сперва думаю – прикалывается пацан; смотрю – нет, короче, жопа полная! Извинтиляюсь, – он виновато прижал руку к груди и добродушно оглядел всех присутствующих. – Вообщем, базарим минут десять, у меня чую, крыша ехать начинает от его антихристов, пророков, Отца Небесного; короче, говорит: «Идём со мной, Пётр, отныне будешь, славен ты и вера твоя спасёт многих». Хорошо, что шеф вернулся, а то б... Вот такие вот раскладки.
Во время его рассказа Анжела принесла «Кока-Колу» и я освежился.
- Ваш отец сейчас в Киеве? – спросила меня Екатерина Львовна.
- Должен быть.
- Мы бы не хотели подавать официальное заявление в милицию...
- Я поговорю с отцом.
- Мы будем вам очень благодарны.
Я понял, что на этом моя миссия исчерпана. Встреча с отцом замаячила на горизонте нерадостной перспективой, и мне показалось, что я уже слышу его насмешливый баритончик: «И это мой сын». Мои успехи в живописи никак не впечатляли старого гебиста, поэтому наши с ним отношения – это наши с ним отношения, расскажу как-нибудь потом.
- У вас фотография его есть? – спохватился я.
- Конечно, – ответила Екатерина Львовна и попросила дочь принести альбом.
- Ми-Миша, – заикаясь, вступил в разговор Георгий Николаевич, – как-как ваши успехи на поп-поприще слу-служителя Мельпо-помены?
- Лучшее, конечно, впереди, – улыбнулся я.
Екатерина Львовна выбрала фотографию:
- Вот, возьмите эту.
Я опешил: с фотографии на меня уставилась рожа религиозного вербовщика с кляксой-родинкой на ноздре. Я почувствовал себя мерзавцем: «Неужели этот придурок послушался меня?». Екатерина Львовна рассказала, что её сын готовился поступать в институт иностранных языков, что всё уже было договорено в приёмной комиссии... Её голос звучал где-то очень далеко. Мне стало не по себе. Я задал, наверное, очень глупый вопрос другу пропавшего:
- Петя, он был в шапке?
Шофёр перестал жевать и серьёзно переспросил:
- Кто?
- С балабаном? – я задал второй идиотский вопрос и почему-то посмотрел на чучело ворона.
Петя удивлённо ответил:
- Да. С красным, кажется, – и тоже поглядел на чучело.
- Твою мать, – тихо сказал я, – простите меня.
Категория: Рассказы Автор: Игорь Семецкий нравится 0   Дата: 22:12:2011


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru