Искорка
|
6. Впервые Ангелина усомнилась в справедливости поговорки, что безвыходных ситуаций не бывает. Раньше, ребенком, жила в детском приюте, куда, знала, могла вернуться, как домой. Потом при достижении четырнадцати лет по ходатайству опекунского совета при поселковой администрации за ней закрепили право собственности родительской недвижимости. Правда, жить в этом разрушенном саманном домике не представлялось возможным: от недвижимости за годы пребывания наследницы в детском приюте остались лишь стены с пустыми глазницами окон. Средств на восстановление имущества не выделили, и Ангелине по достижении совершеннолетия предложили поступить учиться в торговое училище, при котором имелось общежитие. Совет опекунов снова похлопотал, и в этом общежитии девушке была выделена комната. Но не с правом собственности, а на период обучения в училище. В торговлю Ангелина не пошла – не по душе ей оказалась эта профессия, не из того теста слеплена, чтобы с людьми торговаться. Устроилась на почту, сняла комнату в доме с хозяйкой, пожила-отработала два года, вышла замуж, натерпелась вдоволь, а теперь… и податься-то, как оказалось, некуда: бывшая хозяйка жилье продала, собственный саманный домик дышал на ладан, а дорога обратно к Михаилу навсегда закрыта. Можно, конечно, пойти к одной приятельнице – коллеге по почте, попроситься переночевать. А потом? Мало, что наутро обо всем узнает весь главпочтамт и близстоящие к нему учреждения, так у приятельницы этой самой трое детей, муж, бабка-мать, и все – в однокомнатной квартирке ютятся. Куда еще ей, Ангелине, с ребенком туда соваться – на ночевку напрашиваться! А вечер все сгущался, уступая натиску ночного мрака. В скверике гуляла молодежь, где-то звучала музыка. Ангелина сидела на скамейке, озаренной светом фонарей, Антошка лежал головой у матери на коленях – не спал, просто лежал с закрытыми глазами. Ангелина с трудом терпела боль при дыхании и глотании, втихомолку плакала, так, чтобы сын не услышал, старалась прятать лицо от прохожих, с недоумением разглядывающих их, припозднившихся с прогулкой по скверу. Она испытывала неописуемый страх. Не за себя, за Антошку, осознавая, что бессильна в одиночку бороться с обстоятельствами, что теперь в гонке за выживание обрекает его на ту жизнь, какой с детства жила сама, лишенной должного родительского внимания, и он замкнется в себе, спрячется от всего мира, как некогда все это уже произошло с ней. Как бы тяжело сейчас не было, Ангелина твердо решила: обратного пути к прежней жизни нет. Михаил когда-нибудь точно убьет ее в пьяной горячке, самого посадят, а Антошку отдадут в сиротский приют, потому что Варвара Прокопьевна ни за что не захочет поднимать его на ноги. Уйти самой – это верный способ сохранить жизнь себе и позаботиться о сыне. А Михаил пусть только попробует снова появиться в их жизни, она не остановится ни перед чем, чтобы оградить от него Антошку. Хватит, навоспитывался, пусть дальше развратничает, другие женщины и подавно не простят ему такого поведения, какое он позволял при обращении с ней. Попробовал бы он с Надеждой так повести себя… Эта мысль прожгла изнутри. Она бросила обнадеживающий взгляд на многоэтажку, где проживала бывшая одноклассница и новоявленная подруга. А может… Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли... Ангелина нерешительно, трясущейся от волнения и усталости рукой позвонила в дверь Надежды. Номер квартиры уточнила у дедка, курящего возле подъезда. Затаила дыхание, услышав за дверью шаркающие шаги, и сердце обмерло; она обняла за плечи полусонного Антошку и приготовилась к новому удару судьбы. 7. Надежда, неизменно яркая, красивая, в коротеньком шелковом халатике, искренне удивилась, увидев в дверях Ангелину с сыном. – Что, опять? – воскликнула в сердцах; от ее глаз не скрылись кровоподтеки, выступившие у той на шее. – Ну, мерзавец! Да разве это мужик, который без кулаков со своей женой объясниться не может! Тряпка, тьфу! – Я ушла от него. А уйти, оказалось, некуда… – Как это некуда? О чем ты говоришь, Линка! – Надежда взяла Антошку за руку, потянула в квартиру, прижала к себе. – Некуда! Придумала тоже! Проходите, будете жить здесь. Мне все равно некуда девать себя в этих хоромах! Идемте пить чай, потом помоетесь и ляжете спать. Боже мой, а что такое с Антиком? – она коснулась лба ребенка, ужаснулась: – Линка, да у него же температура! Все, все, все! Бегом все на кухню, я сейчас принесу жаропонижающее! Завтра вызовем врача, пойдешь на больничный, как раз оклемаешься от всего. Малого уложим спать в дальней комнате (купать его нельзя), там и будете с ним жить. А сейчас, марш, лекарства пить – у меня самой постоянно ангина, так что химии для лечения зарезервировала впрок!.. На кухне Антошка выпил сиропу, таблетку. Надежда включила электрочайник: – Пусть попьет горячего чайку, у меня где-то есть мед… – Надюша! – раздался вдруг мужской голос из дальней комнаты – опочивальни красавицы. Ангелина вздрогнула от неожиданности: – Ты не одна! Прости, мы не вовремя… – Это он не вовремя, а ты всегда своевременно, – слегка покраснела Надежда. – Я его сейчас выпровожу, а ты приготовь чаю, в холодильнике найдешь мед и что-нибудь на бутерброды, я скоро вернусь, как веник – туда и обратно! – Надюша, ну где ты! – Да иду, нетерпеливый какой! – крикнула хозяйка квартиры. – Ко мне гости приехали! – она участливо посмотрела на Ангелину, улыбнулась, громко добавила: – Сестра с племянником! В спальне на расстеленной кровати ее ожидал молодой человек, весь готовый к решительным действиям. Надежда без объяснений велела ему одеться и немедленно уходить. Юноша в молчаливом недоумении запрыгнул в вещи. В прихожей она поцеловала его на прощание и буквально вытолкнула за дверь. Но вышла за ним следом на лестничную площадку: – Постой! – неожиданно схватила парня ниже пояса, отчего он тихо вскрикнул, и чарующим голосом жарко прошептала ему прямо в лицо: – Слушай меня, Игоречечек: больше сюда не приходи, ко мне приехала сестра, и она задержится у меня надолго, понял? – Понял. – Все, теперь уходи! – отпустила его, но едва он сделал несколько шагов в сторону лестницы, догнала его: – Постой! – снова схватила за то же самое место, и опять парень тихо вскрикнул. – Я сама приду к тебе, когда соскучусь, понял? – Понял. Надежда обвила руками его за шею, поцеловала в губы; потом нежно посмотрела в глаза, как бы извиняясь, и грациозно зашагала к дверям, чувствуя на себе его обжигающий взгляд. – Надюш… – Что еще! – она резко обернулась, глаза ее вспыхнули аметистовым счастьем. – Выходи за меня, я люблю тебя, – голос Игоря вздрогнул, щеки зардели, ладони вмиг вспотели, и он взволнованно засунул их по самые запястья в задние карманы джинсов. Надежда сразу посерьезнела, губы задрожали; ей очень нравился этот мальчик, но он был младше нее на шесть лет и, разумеется, даже не подозревал, что с ней ему не суждено познать счастья отцовства. – О любви не говорят – о ней все сказано, – грустно ответила цитатой из старой песни, под которую еще в детстве рыдала над осколками первой неразделенной любви. – Мы обязательно вернемся к этому разговору, Игоречечек. Но чуть позже, ладушки, мой хороший? А сейчас у меня дел невпроворот, – сказала отвердевшим голосом, чтобы скрыть волнение. – У моей сестры случились большие неприятности, и я должна ей помочь, понял? – Понял, – вздохнул молодой человек, обреченно пожал плечами. 8. Никогда еще Ангелина не рассказывала о себе так много и долго, никогда еще никто не слушал ее с таким всепоглощающим вниманием и сопереживанием. Иногда она сама прерывала свое повествование, но только затем, чтобы сходить к Антошке, спящему в другой комнате на диване, и снова вернуться в зал за приземистый журнальный столик, на котором Надежда выставила угощения и недопитую с Игорем бутылку шампанского. Два высоких хрустальных фужера с искрящимся напитком ни разу не оставались пустыми: хозяйка квартиры с удовольствием пила сама, хотя и маленькими глотками, и все время подливала вино подруге – по капельке, хотя Ангелина не пила, только поддерживала кампанию. За все время рассказа Надежда ни разу ее не перебила, только изредка сочувственно вздыхала или одобрительно качала головой, закрывала рукой рот от ужаса или, напротив, звонко хохотала, когда что-то в повествовании ей казалось презабавным. Она прониклась к Ангелине искренним сочувствием: эта маленькая женщина со скрытым потенциалом мужества и добропорядочности вызвала в ней чувство глубокого уважения и стремление помочь – не важно, чем и как! но обязательно помочь, попытаться доказать всему миру, что человечество должно гордиться такими людьми, сильными духом, с любвеобильными сердцами и целомудренными мыслями. И когда Ангелина исчерпала тему измены мужа, его издевательств над ней и сыном, Надежда запрокинула ногу на ногу, поставила фужер на столик и, прямо посмотрев Ангелине в глаза, заявила: – Так. Слушай меня внимательно и не перебивай. Ты сама пришла ко мне, и я тебя никуда не отпущу. С этого дня жить остаетесь у меня. Даже если вздумаешь уйти, я силой заставлю тебя вернуться. Потому что туда, – выразительно махнула рукой в сторону частного сектора поселка, – тебе дороги нет отныне, поняла? Места здесь хватит всем. Мой бывший подарил мне эти хоромы, напичкал всяким барахлом, элитной мебелью, но мне здесь дико одиноко, поэтому прошу тебя остаться. Мне не о ком заботиться, а я хочу заботиться, мне не кого воспитывать, а я хочу воспитывать. И поскольку ты стала мне как сестра (а ни сестер, ни братьев, как знаешь, родители мне не подарили!), то и Антика, прошу, убедить называть меня тетей. И не отпирайся: порой чужие люди становятся ближе, чем родственники! Прости, в какой-то мере тебе даже повезло, что у тебя нет близких родственников – от них, бывает, случается столько неприятностей, что жить не хочется. Знаю это по отношениям со своими родителями: они до сих пор не хотят общаться со мной, считают меня такой распутной, такой бесшабашной. Словом, не такой, как все. А я не хочу быть такой, как все! Ты ведь тоже по-своему не такая, как все, поэтому все по жизни тебя клюют, стараются уязвить, сделать обидно. Для них – тех, которые, как все! – прожить день так, чтобы кому-то не причинить боль, значит, прожить день напрасно, без пользы для себя, без пищи для своих озлобленных душонок! Да, мы с тобой разные, но нас объединяет не желание слиться с серой лицемерной, одноликой толпой, а жить своими принципами, решать самостоятельно, кого любить, а кого ненавидеть. Ты слишком долго молчала, все терпела, что даже мне позволила навредить себе. Мне так стыдно! – Надежда пригубила шампанского, с минуту отдышалась (Ангелина не перебивала, потрясенная исповедью подруги, тронутая ее предложением), снова продолжала: – Завтра приедет врач, выпишет тебе больничный. Посидишь дома, придешь в себя. А с больничного, предлагаю, уволиться с почты – куда тебе полтора метра роста тягать такие сумки! И не делай такие большие глаза. Раз говорю, значит, знаю, что говорю. Для тебя найду другую работу. Тоже будешь возиться со всякой макулатурой, до которой у меня никак руки не доходят. Начальник мой, отец Игоречечка, давно просит, чтобы я нашла какого-нибудь для работы в архиве. Ну, обещала – начальник же! А сама думала, ему нужно, пускай сам ищет. Работа спокойная, одна будешь возиться в кабинете среди кип бумаг и папок, подписывать, регистрировать, нумеровать. Ну, там, все объяснит приятельница кадровичка. Никто нервы трепать не будет, и все у тебя в жизни уладится, может, гляди, мужичок какой порядочный потом найдется, – рассмеялась Надежда, увидев, как вспыхнули щеки у подруги. – А что? Думаешь, на Мишке свет клином сошелся? Забудь его. Навсегда забудь! Он – в прошлом, горьком, грязном, ненастоящем. С разводом тоже помогу. Даже если противиться будет или родительские права предъявлять, попрошу помочь знакомого адвоката: так дело провернет, что и на шаг к тебе потом твой Михаил не подступится. Все будет хорошо, поверь. Я очень хочу помочь тебе и, умоляю: позволь мне сделать это! – она взяла Ангелину за холодную руку, обратила внимание на ее обломанные ногти, неухоженные пальцы, сухую, потрескавшуюся кожу. Затем медленно подняла глаза на подругу и остановила взгляд сначала на ее спутанных, наспех собранных на затылке волосах, потом – на густых бровях, осунувшемся лице, бесцветных губах. – Но уж нет, так дело не пойдет, – заявила голосом, не терпящим возражений. – Когда Антик выздоровеет, мы начнем покорять с тобой мир, сестренка! 9. Антошка выздоровел на третий день; остался несильный кашель, но в целом малыш чувствовал себя превосходно. Ангелина удивилась взрослости сына: ни разу он не обмолвился ни об отце, ни о чем другом, что связывало их с прошлой жизнью, не задавал лишних вопросов, на которые, возможно, его мать не знала ответов. Сразу стал называть Надежду тетей, а новоиспеченная родственница каждый вечер после работы приносила ему чего-нибудь вкусненького и целыми вечерами соперничала с Ангелиной за общение с ребенком. Днем, когда на улице стояла жара, молодая женщина находилась с сыном в квартире, изредка включала в зале кондиционер. До сих пор она не представляла свою жизнь без огорода, кур, поросят и сварливой свекрови. А сейчас все было по-другому – так, будто оказалось в зазеркалье. Пока Антошка спал, занималась уборкой, стиркой, готовкой, отчего приводила Надежду в восторг. Красавице, конечно, импонировало, что Ангелина избавила ее от утомительных домашних хлопот, но из вежливости просила подругу делать все сообща, а то чувствовала себя неловко: не в батрачки же она наняла ее! Однажды, вытирая пыль на трельяже в хозяйской спальне, Ангелина случайно наткнулась на пресловутую помаду морковного цвета. Сердце болезненно екнуло: вспомнилась не ранее испытанная ненависть к Надежде, а боль и обида за самую себя, когда воочию уличила Михаила в адюльтере. Что-то перевернулось в ней в этот момент: она уверенным жестом взяла помаду и накрасила ею губы; торжествующе улыбнулась, глянув на себя в зеркало, но тут же отпрянула, будто ее самую уличили в каком-то преступлении: в приоткрытую дверь за ней наблюдала Надежда! В растерянности Ангелина выронила помаду на пол и тыльной стороной руки вытерла губы. Надежда приблизилась к ней, улыбнулась и, не сводя глаз с подруги, раздавила ногой злополучную губную помаду: – Покончим с этим, раз и навсегда. В спальню заглянула другая женщина – старенькая, с добродушным лицом и молодыми глазами; за руку она держала только что проснувшегося Антошку. – Где здесь наша мамочка? – проговорила женщина, взглядом встретилась с Ангелиной, приветливо улыбнулась: – Здравствуйте… – Познакомьтесь, – сказала Надежда. – Моя соседка и палочка-выручалочка на все случаи жизни тетя Зина – единственная из всех в этом доме, кто не смотрит на меня искоса. Она пообещала посидеть пару часиков с Антиком, пока мы с тобой прокатимся в город. Игоречечек уже ждет нас в своей машине. Собирайся! Нас ждут великие перемены! – А как же Антошка? – Ангелина с тревогой взглянула на полусонного сына. – А что Антошка? Он ведь мужик, и ему уже не нужны няньки, правда, Антик? – красавица-хозяйка приблизилась к ребенку, погладила его рукой по голове. – Пока мы с мамой съездим по делам, ты расскажешь бабе Зине, чем занимаешься в детском садике. А мама привезет тебе машинку, да такую красивую, какой ты никогда еще не видел. Договорились? Малыш кивнул, но вопросительно взглянул на мать, будто спрашивая разрешения остаться с чужой, незнакомой тетей. Ангелина настолько растерялась, что не знала, как повести себя в этой ситуации. Она тоже кивнула сыну в знак согласия и, когда тетя Зина вывела его из спальни, с удивлением посмотрела на Надежду: – Зачем нам ехать в город? – Потому что только в городе есть волшебное местечко, из которого ты выйдешь совершенно другим человеком. Доверься мне, и, обещаю, у тебя начнется новая жизнь! В салоне красоты Ангелина оказалась первый раз. Даже не мечтала, что в жизни ей представиться такой шанс. Невозможно передать ощущения молодой женщины – восторга вперемежку со стыдом, когда она вошла в этот благоухающий головокружительными ароматами рай, в котором все сияло красотой, гармонией, кардинально идущей вразрез с бытием извне, доселе неведомом, как вселенская тайна. Надежда заранее записалась на маникюр, педикюр, парикмахерские услуги. На правах завсегдатайки салона заручилась обещанием своих мастеров ничему не удивляться и все выполнить по высшему разряду, поскольку речь шла о перевоплощении ее ближайшей родственницы. Персонал салона искренне удивился наружности этой родственницы, но памятуя о просьбе своей постоянной клиентки, воздержался от всякого рода комментариев по этому поводу. Надежда находилась все время рядом – подбадривала подругу то взглядом, то словом. Все процедуры Ангелина переносила молча, задыхаясь от волнения, не чувствуя боли даже во время круговой, как здесь выражались, эпиляции. На ее глазах происходило сказочное преображение: после ванн и примочек, масок и массажа с кремом, маникюра и педикюра она уже не узнавала своих рук и ног, чувствовала, как наполняется ощущением эфирной свежести кожа на лице, шее, груди. Наблюдая незаметно за девушками-мастерами, видела в их глазах молчаливое осуждение, и от этого ей становилось мучительно стыдно, унизительно. Около двух часов она не проронила ни звука, надолго задерживая дыхание, когда ей красили, мыли, стригли и укладывали в прическу волосы, когда прореживали и выщипывали брови, когда делали макияж. Наконец, по глазам Надежды и мастеров поняла, что они довольны плодами своих стараний. Но сама Ангелина едва не потеряла сознание, когда наступило время взглянуть на себя в зеркало! Она зажмурилась, мысли спутались, а в висках застучало: …и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго… – Линка! – прикрикнула на нее Надежда, Ангелина открыла глаза и чуть не расплакалась от умиления и восхищения. С зеркала на нее смотрела незнакомая молодая женщина – свежая, эффектная, привлекательная! – Боже мой, – прошептала, неуверенно коснувшись пальцами своего лица, и если бы в эту минуту незнакомка в зеркальном отражении точь-в-точь не повторила бы то же самое движение, то ни за что не поверила бы, что эта красавица есть она сама! – Здесь неподалеку, через квартал, есть один фирменный магазин, – сказала Надежда при выходе из салона, – там я приглядела для тебя одно платьишко и босоножки – в них ты будешь выглядеть куколкой! – Все это так дорого, – проговорила Ангелина, вспомнив, какую сумму заплатила подруга за ее преображение. Надежда резко обернулась, загадочно прищурилась: – Думаешь, я трачу свои деньги, чтобы нравиться Игоречечку? Бро-ось! Он и машинку для Антика купит, и сделает для меня все, чего я только пожелаю! По крайне мере, так говорит, и мне – скажу честно! – еще ни разу не довелось в нем разочароваться. Пошли! – и с решительным видом потянула подругу за руку к подземному переходу, а Ангелина твердо решила, что получит деньги при увольнении с почты и отдаст долг… 10. По мобильному телефону Надежда позвонила Игорю; первым делом поинтересовалась, купил ли он племяннику игрушечный автомобиль, и, получив утвердительный ответ, попросила подъехать к магазину – помочь вынести пакеты с покупками. Молодой человек, действительно, очень ценил расположение своенравной красавицы, поэтому незамедлительно отреагировал на ее просьбу и спустя четверть часа уже входил в магазин. Надежда помахала ему издали, обнаруживая тем самым свое местонахождение, жестом попросила подойти. Молодой человек чуть ли не вприпрыжку отправился к ней, никого не замечая вокруг. – Почему ты одна? – спросил он, безучастно взглянув на стоящую рядом хрупкую блондинку в элегантном кремовом платье. – А где Ангелина? Еще в салоне? – парень осекся и под влиянием иронического взгляда Надежды снова посмотрел на белокурую соседку. – Ух, ты! – только и нашелся, что сказать… При подъезде к поселку Ангелина попросила Надежду ненадолго заехать в родительский дом, в котором ей не доводилось бывать долгие годы. Игорь припарковал автомобиль возле разрушенного, полусгнившего деревянного забора, окаймлявшего заросший сорняком двор. Посреди этого печального зрелища возвышались саманные развалины дома с провалившейся крышей и зияющими глазницами окон. Тишина царила вокруг и внутри этого сиротливого остова, как будто здесь, в радиусе двухсот шагов, сосредоточилась какая-то аномальная зона, холодная и печальная, бесшумно взывающая к жизни, но устрашающая своим мертвым безмолвием. – В этом доме я родилась, – почти шепотом, благоговейно проговорила Ангелина, когда вместе с Надеждой они прошли внутрь. – Мои родители были бедные люди, денег на ремонт скопить не удавалось, и в один зимний вечер крыша рухнула под тяжестью обледенелого снега. Конечно, я не помню всего этого, мне было тогда неполные три года, но до сих пор я отчетливо представляю, как все произошло, как было страшно. Уже повзрослев, узнала, что на грохот и крики прибежали соседи; меня накрыла собой мама, поэтому я уцелела, а родители погибли, – Ангелина на мгновение замолчала, подавляя спазмы в горле. – Много лет я не решалась приезжать сюда, боялась что-нибудь вспомнить. Жизнь и без того протекала без радости, счастья, а тут могла совсем сломаться… – Этот, гм! дом принадлежит тебе? – спросила Надежда, обняв ее за плечи. – Мое наследство. Все, что осталось мне от отца и матери. Как видишь, жить здесь невозможно, тем более с Антошкой, а проблему безденежья, видать, тоже унаследовала от своих родителей – ремонт этого дома мне никогда не осилить. – А ты бы хотела вернуться сюда? – Конечно. Мы же не можем все время жить у тебя, хотя, клянусь, целой жизни мне не хватит, чтобы отблагодарить тебя за все… – Опять ты за свое! – Это правда. Тебе нужно устраивать свою жизнь с Игорем, он хороший, порядочный, никогда не обидит тебя… – Знаешь, – сказала Надежда уже дома поздно вечером, когда Антошка в обнимку с игрушечным автомобилем заснул на диване в комнате, а обе женщины вернулись в зал смотреть телевизор, – есть у меня одна хорошая задумка, и я очень хочу, чтобы ты поддержала меня. Обещай, что поддержишь, обещай, что не будешь возражать и отговаривать меня сделать это! Ангелина внимательно посмотрела ей в глаза: – Если речь о Михаиле, то я не хочу ему зла, как бы обижена не была на него. Пусть живет своей жизнью, главное, чтобы не мешал мне жить своей. – Да пропади он пропадом, твой Мишка! Стану я тратить время, чтобы вредить ему – он и без того весь кончился! Я о другом, – красавица напряженно сплела пальцы на руках, заговорила в такт, будто боясь сбиться с ритма: – В своей жизни я мало делала добрых дел, презирала людей за их близняшество, подливала масла в огонь, когда вокруг меня полыхали страсти. Но самым страшным врагом для меня всегда оставалось одиночество. Против него я бессильна: оно душит меня, когда засыпаю, оно плюет мне в душу, едва просыпаюсь. Возможно, брак с Игоречечком окажется счастливым, но мне никогда не избавиться от этого треклятого одиночества, которое поселилось внутри меня и точит, как червь, мне душу. Только с вашим – твоим и Антиком – появлением я вдруг почувствовала в себе силы бороться с ним! Пусть я не стану матерью, но я могу быть хорошей сестрой и доброй тетей. Ведь, правда? Ты сказала, что вернулась бы в родительский дом? Я помогу тебе. Ради Антика, которого по праву хочу считать своим племянником, о котором тоже мечтаю заботиться, чувствовать себя полезной и нужной ему. Я продам свой гараж (он добротный, находится в центре поселка, стоит дорого), а на деньги с продажи мы отремонтируем твой дом. Отдам тебе половину своей мебели, а то, скажи, развернуться негде. Не хватит этих денег – продам дачный участок. А зачем мне они? Кому мне копить и для кого приумножать богатства! У Игоречечка своего добра хоть отбавляй!.. В эту минуту в дверь квартиры позвонили. Надежда выразила недоумение: в этот час она никого не ждала. Ангелина, видя, что от сказанного ее подруга слегка ослабела, предложила самой открыть дверь. Та в ответ только пожала плечами – поступай, мол, как хочешь. В дверном глазке молодая женщина увидела высокого мужчину с букетом гладиолусов в руке и тихо вскрикнула. Там, за дверью, стоял Михаил! 11. При виде мужа ее прожгло будто насквозь: желудок болезненно подпрыгнул к горлу, спровоцировал слезы. Но ей не сделалось страшно. Напротив: ее пронзила мысль о том, что Михаил одумался, осознал свою вину и пришел просить вернуться. Но хотела ли она, чтобы все так случилось? В ее искалеченной душе не осталось места для веры человеку, ставшим ей чужим и бесконечно далеким. А может, такова женская доля, чтобы прощать и возвращаться? Может, поступила опрометчиво, что так скоропалительно порвала с прежней жизнью, и Михаил предначертан ей судьбой? Повторный звонок вернул Ангелину в чувства; она глубоко вздохнула, стараясь выглядеть хладнокровной, открыла дверь и впилась в мужа взглядом, исполненным ожидания. – Добрый вечер, – вежливо поздоровался он, посмотрев поверх нее. – А Надежда?.. – его взгляд сфокусировался на молодой женщине, лицо сделалось сосредоточенным, брови сдвинулись: – Ты? – прошептал, узнав в этой симпатичной блондинке свою жену. – Что ты здесь делаешь? Ангелину обдало холодом (в это мгновение она испытала ощущение, какое, вероятно, испытывают, когда срываются в пропасть!), щеки побелели, глаза потухли: – Разве ты пришел не за мной… не за нами с Антошкой? – Я даже не знал, что ты здесь, – Михаил оценивающе осмотрел ее с головы до ног и обратно, поджал губы, покачал головой: – Какой ты стала… В коридоре неожиданно появилась хозяйка: – Ты к жене, али к любовнице на побывку? А-а, поняла: раны душевные залечивать пришел, да? Ой, и цветочками запасся, какой предусмотрительный! – она вызывающе рассмеялась, подошла к двери. – А знаешь, в какое место я посоветовала бы тебе засунуть эти гладиолусы? Так, чтобы кулакам не мешали баб колотить да детишек от матерей за ручонки отдергивать! Ангелина посторонилась, чувствуя, что земля уплывает у нее из-под ног; спиной оперлась о стену и, обхватив голову руками, медленно присела на корточки. Надежда бросила на нее взволнованный взгляд, потом снова сверкнула глазами на непрошенного гостя: – Не по адресу ты явился. Убирайся, а вернешься – огрею тем, что под руки попадется! Клянусь, мало не покажется. – Надя! – Пошел вон! – крикнула красавица и захлопнула дверь; потом опустилась на колени рядом с подругой, осторожно отвела ее руки от лица: – Прости, я не давала ему никакого повода, а тебя не дам ему в обиду, обещаю! Ты переволновалась, и тебе стало плохо, да? – Нет, – грустно усмехнулась молодая женщина. – Мне стало плохо, потому что… Ангелина запрокинула голову, отчего ее волосы упругими прядями рассыпались по плечам, проговорила тихо-тихо, точно молитву прошептала: – … я беременна от него. Конец |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Александр Козлов | нравится 0 Дата: 17:09:2011 |